Сергей Лукьяненко - Осенние визиты

– Такая же синяя… – одними губами прошептал Ярослав, открывая сумку.

Часть четвёртая. «Альянсы»

0

Они встретились в маленькой кафешке, которую Илья частенько использовал для подобных дел. Он не терял времени даром и успел пообедать, когда к нему за столик подсели двое – молодой парень с лицом, не обезображенным печатью интеллекта, и серенький, неприметный мужчина.

– Привет, Корректор, – обронил мужчина. Кивнул парню: – Давай, чего-нибудь пожевать организуй…

Илья кивнул, не отрываясь от тарелки. Аппетит был зверский. Видимо, из-за стимулятора. Впрочем, он же, наверное, и заглушал боль в распухшем и, очевидно, сломанном носу, делал ее неприметной, мелкой. Кровь перестала идти давно – у Карамазова была прекрасная свертываемость.

Забавно, что Плюгавый узнал его рабочее прозвище. Забавно…

– Привет, Харин, – отодвигая тарелку, сказал Илья. – Как, с ремонтом закончил? Уютнее в хате стало?

Мужчина вздрогнул, покачал головой. С легким восхищением сказал:

– Крут. Крут ты, Корректор. И смел.

– Те, кого я боюсь, долго не живут.

Харин посмотрел ему в глаза, отвел взгляд.

– Как ты мое имя узнал?

– Я же тебе не задаю этот вопрос? К делу.

– К делу… легко сказать. Ты бы еще базуку попросил.

– Может и попрошу. С этой просьбой справился?

Харин быстро оглянулся, чуть понизив голос сказал:

– «Стечкин» и «Клин»… «Клина» нет.

– Жаль.

– «Кедр» возьмешь?

– Я с ним не работал.

– Не сложнее, поверь. И лучше.

Илья пожал плечами – посмотрим…

– Сколько?

– Две.

Карамазов покачал головой.

– Разговор был о другой цене. Совсем о другой.

– Срочность, друг мой. Срочность.

– Две сотни скинь. Я на мели остаюсь.

Харин даже руками развел от несерьезности предложения.

– Да ты что, Корректор? Опомнись. По два магазина на ствол!

– Сотню скинь. У меня больше нет.

– Не могу, поверь.

Илья молча снял с руки часы, положил на стол перед Хариным. Тот недоуменно взглянул на циферблат:

– Полчетвертого… ты что?

– Они стоят две сотни. И штука девятьсот зелеными.

Харин нервно засмеялся:

– Ты что, парень, помидоры на базаре выторговываешь?

– Я же тебе говорю – у меня нет при себе больше! Ты называл штуку шестьсот, помнишь?

– Встретимся завтра.

– Мне срочно надо. Я не шучу.

Вернулся охранник Харина с подносом. Торговец молча взял стакан сока, подозрительно осмотрел кусок мяса в тарелке, ткнул в него вилкой. Спросил:

– Можем мы пойти навстречу хорошему человеку?

– Хорошему? – равнодушно поинтересовался охранник, садясь рядом. – Можем.

– Сотни у него не хватает, вот, часы отдает, – сообщил Харин, терзая бифштекс. – Совсем прижало, видно.

Охранник взял часы, повертел на ладони.

– Это че?

– Это платина.

– Меня сын забодал, хорошие часы просит, – сообщил парень. – Точно платина?

Карамазов смерил его презрительным взглядом.

– Я возьму, – решил охранник. – С меня будет сотня, ладно?

Харин кивнул, полюбопытствовал:

– А не снимут с твоего шкета часики?

– С моего – не снимут, – уверенно сообщил охранник.

Илья усмехнулся. Он придерживался твердого мнения, что на всякую хитрую дырку есть свой болт с крутой резьбой, но высказывать его не собирался.

– Довольно вкусно, – сообщил ему Харин. – Гляди-ка, с виду неказистое заведение, а кормят хорошо.

– Жизнь полна неожиданностей.

– Да, да, ты прав, – Харин заторопился. – Деньги.

Илья достал бумажник, демонстративно вытряс на стол.

– И впрямь – больше нет, – согласился Харин, пересчитывая деньги. – Ладно, Корректор. Посиди пару минут.

Он поднялся, за ним встал и охранник, снисходительно поглядывая на Илью. Дурак. Карамазов мог сделать его за пару секунд, голыми руками. На него-то точно еще не придуман свой болт…

Когда собеседники вышли, Илья взял с подноса нетронутый стакан с соком, жадно выпил. Грейпфруты – это очень полезно для здоровья.

Минут через пять рядом с ним присел ненадолго еще один паренек. Торопливо, давясь, сожрал пирожок и ушел, забыв у столика простенький пластиковый дипломат. Вскоре поднялся и Карамазов, подхватив дипломат с его тяжелым грузом.

Простые мишени на деле оказались весьма зубастыми. Что ж, тогда надо проверить самую сложную. Экипировка, по крайней мере, теперь была подходящей.

1

Тоня опьянела быстро. Обманчивая мягкость купленного Славой муската была ей в новинку.

– Ребята… – она засмеялась, хватая Ярослава за руку. – Нет, скажи, вы правда – писатели?

– Держи, – Слава вытянул из сумки книжку, протянул ей. – «Ярослав Заров», «Тени снов». Видишь?

– Ну…

– Вот паспорт Ярика…

– А твой? – со смехом спросила Тоня. Она сидела на полке напротив «братьев», по-восточному, на корточках, и Ярослав, каждый раз глядя на нее, непроизвольно задерживал взгляд на туго обтянутых джинсами бедрах.

– А у меня нет паспорта. Мы пишем под общим псевдонимом, понимаешь?

– Так можно?

– Можно-можно…

– «Тени снов», – торжественно прочитала Тоня. – Как интересно… почитать бы…

– Дарим, – легко согласился Слава. – Тебе невозможно отказать, Тоня.

– Тогда автограф!

– Сейчас… Ярик, напишешь?

– Сам пиши. У тебя лучше получится.

Слава улыбаясь достал ручку. Помедлил секунду, хищно нацелившись на титульный лист. Одно из удовольствий автора – безнаказанно писать на книгах…

– Только… – Тоня качнулась, потеряла равновесие, повисла на плечах Визитера. – Только, чур, пиши без фамильярностей! У меня муж – рев-ни-вый!

– Как я его понимаю, – Слава быстро, размашисто, зачиркал по бумаге.

– Тонечка, держи…

Ярослав с любопытством смотрел, как Тоня читает длинный, на полстраницы, автограф. На мгновение показалось, что она абсолютно протрезвела.

– Ой… спасибо… – она слегка покраснела. Интересно, как Слава ухитрился соблюсти запрет на «фамильярности» и добиться такого эффекта? – Спасибо…

Она опустила ноги на пол, выпрямилась над Славой. Тот улыбаясь смотрел на нее.

Тоня нагнулась, целуя его в губы. Ощутимо дольше, чем требовала просто благодарность.

– А меня? – спросил Ярослав.

– И тебя! – великодушно согласилась Тоня. Села между ними, обнимая Ярослава – тот непроизвольно сомкнул руки на ее спине. Они поцеловались – глубоко, с поразившей самого Ярослава страстью. Через мгновение Тоня отстранилась: – Вы совершенно одинаково целуетесь, ребята.

– Мы во всем одинаковы, – с прорезавшейся хрипотой сказал Ярослав. Тоня нахмурилась, погрозила пальчиком: