Спасения нет - Гамильтон Питер Ф.

— И медицина, — договорил за нее Аднан.

— Именно. А из этих двух позиций лекарства дороже и меньше по объему — и продавать их можно через наличных нарк–дилеров.

— Я фигею, — воскликнул Олли. — И сколько лекарств?

— Порядок действий мы отработаем вместе. Для всей операции потребуется несколько команд наподобие Легиона. Каждая костяшка домино должна встать точно на место и точно вовремя. Я сообщу коллегам, что вы соответствуете требованиям.

— Еще как!

На сей раз оказалось достаточно поднять палец.

— Если они со мной согласятся, я вас извещу. На это уйдет несколько дней. В это время не пытайтесь со мной связаться и оставайтесь здесь. Даже ап–доставку не вызывайте.

— Не будем, — пообещал Тронд. — Нам здесь хватит еды на неделю.

— Хорошо. А Ларс?

— А что Ларс? — спросил Аднан.

— В каком он состоянии? Новая работа может потребовать грубой силы.

— Он отдыхает. Его ночью потрепали, но через день–другой придет в себя. Вы же знаете Ларса.

— Безусловно, знаю. — Она удовлетворено кивнула. — Прекрасно. Я буду на связи.

И она удалилась, чуть не столкнувшись с Клодеттой, стоявшей в коридоре прямо за дверью гостиной. Тронд поморщился: он–то думал, что Клодетта дремлет наверху.

Она была в таком же халате, в какой нарядился Тронд. Волосы нечесаны, тушь размазалась по щекам. Клодетта из другого мира, неведомого ее лощеным друзьям. Две женщины обменялись воинственными взглядами, оценили друг друга, после чего Джад отступила в сторону и вышла через переднюю дверь.

Клодетта обратилась к Тронду:

— Малыш, что происходит? Кто она такая?

Он шагнул ей навстречу. Сейчас у него не было сил обдать ее неотразимой аурой самца и хищника.

— Джад — приятельница Аднана. У нее есть связи в юридической фирме. Они попробуют отмазать нас от полиции.

— Ты хочешь уйти, да? Хочешь меня бросить!

— Нет.

— Она даст вам работу. Я ее слышала.

Тронд покосился на Олли с Аднаном — друзья ответили озабоченными взглядами. С ней надо было что–то делать: если она начнет создавать проблемы…

— Не смей со мной так разговаривать.

— А что? Чего она от вас хочет? И чем вы занимались этой ночью? Где тебя ранили, если честно? — Теперь уже Клодетта повысила голос. Он знал, что она кричит от неуверенности в себе, потому что готова дать трещину. Как–никак он сам подсадил ей этот вирус. Вспомнив об этом, он вернулся к отработанной технике — вспомнил, как надо обращаться с жалкой, зависимой Клодеттой. И одолевавшая его депрессивная сонливость сразу отступила.

Тронд щелкнул пальцами в сторону Олли.

— Дай таблеточку зеро.

— А? — растерялся Олли.

— Таблеточку. У тебя всегда с собой есть. Дай мне. Хорошую, необрезанную.

— Отвечай! — требовала Клодетта. Голос у нее взлетел еще на октаву, стал истерическим.

— Я уже сказал, — рыкнул в ответ Тронд и подступил к ней грудь в грудь — так, чтобы смотреть сверху вниз. — И ты со мной так не разговаривай. Я из плохих парней, а ты, вижу, еще не поняла, что это значит.

— Поняла! Значит, что ты такой же, как все, — полное дерьмо.

— О, нет. — Он почувствовал, как Олли уронил ему на ладонь таблетку зеро–нарка. — Я много, много хуже.

Глаза у нее округлились в незнакомом испуге. Она попыталась отодвинуться. Он мгновенно обхватил ее одной рукой, прижал. А другую руку просунул в вырез халатика, стиснул ей левую грудь. И увидел, как она задохнулась, теряя уверенность. Попробует отбиваться или бежать? Он крепко прижал пластинку зеро–нарка к коже над соском — и взмолился, чтобы Олли не слишком обрезал дозу.

— Ты — моя женщина, ясно? А это значит, что ты слушаешься меня и не выделываешься.

Он быстрым движением выпустил ее, дал отшатнуться. Сейчас станет ясно, осталась ли в ней толика достоинства и самоуважения.

Мгновенье пришло и ушло — его поторопил холодок зеро–нарка в ее крови.

— Вот и ладно, — заключил Тронд. — Вы двое, присмотрите за Ларсом и насчет полиции посматривайте. Я отведу ее наверх, трахну.

И снова Олли с Аднаном изумленно переглянулись: таким они его еще не видели.

Тронд за запястье потянул Клодетту по изящно изогнутой лестнице. На ее обмякшем лице проступала и сразу пропадала робкая улыбка, ноги спотыкались на ступеньках.

— Сколько у тебя Улета осталось? — спросил он.

— Не знаю. Я купила около дюжины доз.

Дюжина? Ни фига себе! Но для встречи с инопланетным Армагеддоном лучше не придумаешь.

— Умница.

— Я просто хотела, чтобы ты был мной доволен, малыш. Не уходи. Пожалуйста.

— Выкинь ты из головы Джад и всех прочих. Я никуда не собираюсь.

Станция Круз

июня 2204 года

Пока Соко приходил в сознание, Кандара наблюдала за Джессикой. Собственно, она с самого прибытия в клинику станции все внимание уделяла гуманоидной чужачке. Выделения желез обеспечили ей невероятный уровень сосредоточенности, а периферия обострила восприятие далеко за пределы человеческих способностей. Так что, когда Соко застонал и веки у него дрогнули, Кандара этого почти не заметила — так была поглощена своим объектом.

Расширились слезные каналы, выпустили на глаза Джессики жидкость. Частота сердечных сокращений подскочила одновременно с повышением температуры кожи. Гормональный всплеск подкачал мозговые волны. На лице непроизвольно отразилось облегчение и счастье.

Анализ подтвердил, что реакции Джессики — физические, эмоциональные, химические — вполне человеческие. Но ведь неаны хорошо ее сконструировали. В самом деле, настолько хорошо, что Кандара за время совместной работы прониклась к этой женщине искренней теплотой. Отсюда и брал начало тлеющий в ней сейчас гнев. Ее начисто одурачили, пробились даже сквозь вечную настороженность, зародив дружеские чувства. Смириться с этим она не могла. Ловкий обман по многим параметрам оправдывал ее паранойю.

Кандара сознавала, что с пришельцами рано или поздно придется что–то решать, однако необычайное поведение Джессики сильно затрудняло ей решение. Невозможно было определить, наделен ли андроид пришельцев априори врожденной человеческой интуицией, инстинктивно отзывающейся на события, или все ее реакции — чистая мимикрия, выстроенная маскировка.

И где, собственно говоря, провести границу между реакциями искусственными и истинными? Если подделка неотличима от подлинника, разве это не делает ее подлинной? Этот вопрос больше тысячи лет мучил философов, и проверки не существовало. Ей пришлось поневоле свести природу личности к происхождению. Это создание развивалось как человек. Ее свойства предопределены планом. Она была задумана человеком — насколько это возможно для неан. Так что по–настоящему беспокоиться следовало о том, не вытеснятся ли человеческие эмоции скрытыми в глубине реакциями чужаков, если ее миссия того потребует.

«Она мне нравится, но доверять ей я никогда не смогу».

Тонкие экраны мониторов над койкой интенсивной терапии тревожно вспыхивали. Показатели росли, меняли цвет на благоприятный зеленый. Голография внутреннего сканирования показала, как подскочила мозговая активность Соко — словно кто–то щелкнул переключателем. Пришедшее на ум сравнение не успокоило Кандару; оно напомнило, что этот мозг — машина, что он искусственный. Она велела своей альтэго Сапате напомнить: спросить Ланкина, так ли выходят из комы нормальные пациенты. На шефа научного отдела «Связи» можно было положиться, хотя она заранее догадывалась, что определенного ответа не дождется.

Соко шевельнулся, с любопытством обвел палату взглядом, задержал его на капитане Трал и трех вооруженных охранниках, потом на медиках. Кандару он удостоил лишь беглого взгляда, отчего та сразу ощетинилась. А потом он увидел Джессику и улыбнулся. Попытался заговорить, но трубка в трахее не позволила. Он нахмурился, потянулся к трубке рукой. Сестра отвела его руку, а врач извлекло устройство. Зашипел кислород, синтетическая слюна пролилась на простыню. Кто–то отключил тревожный сигнал.