Ирина Камушкина - Искатель. 2009. Выпуск №12

— В таком случае…

— Гораздо большее значение имеют следы, оставленные мистером Дымовым в шкафу, где, кроме набора трубок, хранится и запасной экземпляр аппарата, разрушение которого привело к смерти миссис Дымов. Шкаф, повторяю, был заперт, и ключи…

— Да-да, — адвокат сделал вид, что задумался, а может, действительно перебирал варианты ответа? Виталий для себя вывод уже сделал, но понимал: его объяснение не только не удовлетворит Мэнтага, но — сейчас, по крайней мере, — еще больше укрепит детектива в мысли, что подозреваемый водит полицию за нос. И ничего не докажешь. Теперь уже точно — ничего.

Если только…

Но на это надежды ровно столько же, сколько на то, что на город опустится летающая тарелка, оттуда выйдет двухголовый пришелец и трубным голосом возвестит, что Виталий Дымов невиновен в гибели жены, а имел место природный феномен…

— Давно ли были оставлены следы? — спросил адвокат.

— На этот вопрос экспертиза не дает точного ответа. На шлангах имеются также следы техника — понятно, он их брал в руки, — и неопознанные смазанные отпечатки еще двух человек, но это, скорее всего, еще с завода, потому что отпечатки пальцев Бертмана эти следы перекрывают. А отпечатки мистера Дымова, — со значением произнес Мэнтаг, — перекрывают и следы Бертмана. Кроме одного случая, когда пальцы Бертмана оказались поверх пальцев Дымова.

— И вывод…

— Техник утверждает, что в последний раз открывал шкаф за четыре дня до гибели миссис Дымов. Он не помнит, брал ли шланги в руки — возможно, брал. Судя по тому, что оставил следы, — брал наверняка. Следовательно, мистер Дымов открывал шкаф и трогал шланги в промежутке времени между субботой и средой. Вы девятого улетели в Европу, мистер Дымов, верно?

— Да, — выдавил Виталий. Не открывал он этот проклятый шкаф и понятия не имел, что там лежит!

— В чем, скажите на милость, криминал? — демонстративно удивился адвокат. — Вы обвиняете моего клиента во взломе или в соучастии в убийстве? Согласитесь, это разные…

— Одно — следствие другого, — резко сказал Мэнтаг. — Зачем было вам, — детектив ткнул пальцем в Виталия, — рисковать, добывая дубликаты ключей, открывать шкаф, к которому у вас доступа не было и где лежал аппарат, аналогичный тому, чье разрушение привело к гибели вашей жены?

— Зачем? — эхом повторил Виталий, несмотря на предостерегающее покашливание адвоката.

— Для того, — назидательно сказал детектив, — чтобы изучить конструкцию, я полагаю.

— Вы сами говорите, что мой подзащитный трогал в шкафу что угодно, но не этот аппарат, — удивился Спенсер.

— Верно, это было бы прямым доказательством…

— А у вас такого нет, — быстро сказал адвокат. — Еще одна очень косвенная, ничего не доказывающая улика. Кстати, на какой срок задержан мой клиент?

— На сорок восемь часов. Зачем вы спрашиваете, адвокат?

— Вы намерены послезавтра предъявить мистеру Дымову официальное обвинение? — деланно удивился Спенсер. — Или попросите суд продлить срок содержания под стражей?

— Видно будет, — неопределенно проговорил Мэнтаг.

— Прямых улик у вас не было и нет, — уверенно заявил Спенсер. — Если вы задержали моего клиента только потому, что его отпечатки обнаружены в шкафу…

— Во время обыска в квартире мистера Дымова…

— У вас есть ордер? — осведомился адвокат. — Почему обыск проводился не в присутствии задержанного?

— Ну, пожалуйста, Спенсер! Конечно, есть ордер. При подозрении кого-либо в убийстве или в соучастии в убийстве первой степени обыск может быть проведен без присутствия хозяина квартиры, я должен вам об этом напоминать? В то время, кстати, мистер Дымов еще не был задержан… В общем, ваши претензии беспочвенны.

— Хорошо, — отступил адвокат, — но прямых улик у вас нет.

— Об этом я и хотел сказать, — сердито продолжал Мэнтаг, — но вы меня прервали. Во время обыска в квартире был обнаружен ключ от шкафа. Это плоский ключ, на головке отчетливые отпечатки — на одной стороне большой палец, на другой — указательный, можете посмотреть фотографии. Пальцы мистера Дымова, естественно.

Виталий не стал смотреть. Спенсер внимательно изучил фотографию, прочитал постановление о проведении обыска, попросил разрешения скопировать…

— Это копии, — сказал Мэнтаг, — можете забрать. Вопрос к вам, Дымов. Понятно, что, изучив аппарат, лежавший в шкафу, вы поняли, что разрушить его руками не удастся, тем более это не удастся мисс Гилмор. Тем не менее был выбран именно этот способ совершения преступления. Сложный способ, да, но, как вы полагали, надежный. Надежнее, чем если бы мисс Гилмор отключила аппарат, тогда ее вину было бы проще доказать.

— Опять косвенные… — начал адвокат.

— Для присяжных этого будет достаточно… учитывая другие — тоже косвенные, согласен, — улики. Вы-то прекрасно знаете, сколько обвинительных приговоров было вынесено на основании исключительно косвенных доказательств, верно, Спенсер? Вы-то знаете, что прямые и однозначные улики удается раздобыть не так часто. Далеко не так часто, как это показывают по телевидению, полиции удается обнаружить, скажем, кусочки кожи убийцы под ногтями жертвы и на основании анализа ДНК доказать вину. Вы-то, адвокат, прекрасно знаете, что в девяти случаях из деоп и присяжные выносят вердикт на основании множества косвенных улик, каждая из которых, взятая в отдельности, мало что доказывает, но, собранные вместе, они складываются в такую четкую картину, что у присяжных не возникает сомнений. К тому же не забывайте: мисс Гилмор находилась в палате одна.

Мэнтаг развел руками и повернулся к Виталию.

— Так я хотел спросить… Чтобы разрушить аппарат, мисс Гилмор должна была воспользоваться механическим приспособлением. Молотком, например. Или камнем, на худой конец.

— Ничего похожего, — вмешался Спенсер, — вы не нашли, верно?

— Нашли, — отрезал Мэнтаг. — Не сразу, да. Во внутреннем дворе больницы, в полутора метрах от стены, нашли металлический брусок весом три с половиной килограмма. Тяжелая штука, верно? Выброшен с пятого этажа. Над местом падения — окна женского туалета, просекаете, Дымов? И на бруске отпечатки ваших пальцев. Ваших, а не мисс Гилмор. Она-то, наверно, предусмотрительно надела перчатки, а вы, передавая ей орудие преступления, не подумали…

Виталий молчал. Сказать ему было нечего. Точнее, сказать он мог бы многое — и вчера мог сказать, и сейчас, но все им сказанное могло быть (и будет наверняка!) обращено против него. Наука? Ох-хо-хо, ну что вы, мистер Дымов, со своей наукой, при чем здесь наука, случай предельно ясный, особенно сейчас: мотив есть, вчера еще возможность совершения преступления выглядела сомнительной (откуда у слабой женщины недюжинная сила?), но теперь и это понятно — всего лишь железяка. Очень удачно выброшена из окна женского туалета. Кто мог? Тоже понятно. Эта штука, значит, была у Айши в кармане халата, она устроила все как надо. Когда началась суматоха, прошла в туалет…