Ирина Скидневская - Игры по-королевски

— А неживое вещество?

— Исчезнувшие одежды? Тут мнения расходятся. Наибольшую популярность среди ученых, допущенных к исследованию этой проблемы, имеет версия, что неорганическое вещество перемещается в другое измерение и по необходимости следует за хозяином. Подобные достижения в нашей науке пока не обоснованы даже теоретически. И если господин Иштван Дронт хочет застраховать себя в будущем от подобных неудач с крысиными бегами, ему достаточно будет взять у участников бегов анализ крови.

— Черта с два, — донесся сонный голос Иштвана из соседней комнаты. Через мгновение он сам появился в проеме двери. Вид у него был помятый. — Я сровняю этот крысотрон с землей. Цветов там насажу.

— Вы все слышали? — холодно поинтересовалась Альма.

— К сожалению, только про кровь. Наверное, самое интересное пропустил. Вы позволите? — Иштван налил себе минеральной воды и сел в кресло рядом с Альмой.

— Значит, они намеренно отрезали ему руку! — взволнованно сказал Скальд. — Они пытались обезопасить себя на тот случай, если все-таки решат провести медицинское обследование жокеев. Значит, они должны были на сто процентов быть уверены в биопротезе господина Хайца. Они собирались перехитрить службу идентификационного контроля… Интересно, сколько может стоить такой протез?

— Цифра шестизначная, — нехотя сказала Альма. — Я видела один такой протез. Это чудо биотехники. В нем пульсирует настоящая кровь. Ее меняют раз в шесть дней. Протез разработан на Дарраде.

Скальд с пораженным видом откинулся на спинку кресла.

— Да, не стоит недооценивать Даррад… Больше я не стану употреблять по отношению к нему эпитет «отсталый».

— Я рассказала вам все, что знаю о господине Хайце. Теперь ваша очередь, — нетерпеливо обратилась Альма к детективу. — Но меня не воодушевило появление господина Дронта.

— Я настаиваю на том, чтобы он присутствовал при нашем разговоре, — твердо сказал Скальд. — Он сторона пострадавшая и заинтересованная. — Альма нехотя кивнула. — Прошу вас, Иштван, простить меня, если моя откровенность заденет ваши чувства, — сказал Скальд, взглянув на сидящего в кресле напротив юношу. — Поверьте, это не со зла и не от желания покрасоваться. Я собираюсь изложить свое мнение о том, что происходит на Вансее, и не считаю возможным лукавить — иначе какой смысл во всех моих действиях? Ничего, мой друг, — ободряюще добавил он, — за этот год вы научились противостоять трудностям. Самое плохое уже позади.

Иштван слабо улыбнулся. Скальд перевел взгляд на распахнутое окно, помолчал, собираясь с мыслями, и снова заговорил:

— Судьбе крупной финансовой компании с Вансеи, интересы которой меня пригласили защищать, нельзя было позавидовать. Целый год какой-то злой рок преследовал ее. Шпионаж — вещь очень неприятная, особенно если он ведется против вас. Срываются важные сделки, главу компании приглашают на ковер в Галактический Совет для выяснения обстоятельств странной гибели одного космического корабля… — Альма настороженно слушала Скальда. — Иными словами, тайны перестают быть тайнами, и жизнь рушится. И это в наше время, когда технические возможности шпионажа практически исчерпаны. Я очень хотел разгадать эту загадку, я приложил к этому все свои силы. Шпионаж в пользу планеты-соперницы оказался необычным. Информация не только утекала из компании «Дронт. Дронт. Другие», но и активно, я бы даже сказал, агрессивно, поступала в нее извне. Я имею в виду историю организации крысиных бегов. Проникнуть в любую тайну соперника, расстроить его планы, поживиться за его счет, навязать ему проведение разрушительной по своим масштабам акции, чтобы одним махом покончить с ним и переключиться на поиски новой жертвы — эту голубую мечту любого проходимца почти удалось осуществить Дарраду.

Скальд говорил негромко. Альма и Иштван слушали, не сводя с него глаз. Голографические занавеси на окнах и мягкие ковры на полу поменяли цвет на янтарно-золотистый — словно вставшее над Вансеей солнце торопливо перекрасило все вокруг по своему вкусу.

— Список лиц, участвовавших в создании проекта «Крысиные бега» обозначен в самом названии компании: «Дронт» — покойный господин Лоренцо Дронт, «Дронт» — господин Иштван, «Другие» — покойный господин Лем. Логичнее всего было искать шпиона среди этих троих, что я и сделал.

При этих словах Иштван сильно покраснел и хотел возразить, но Альма резко предостерегла его:

— Вас просили сдерживать свои эмоции, господин Дронт.

— Могу представить себе ярость и недоумение господина Лоренцо Дронта, — продолжал Скальд, — не доверявшего после всех неудач прошедшего года уже никому, кроме двух самых близких ему людей, и получившего именно от них самый сокрушительный, последний удар… — Иштван слушал, опустив голову. — Глава компании только формально участвовал в создании проекта, так что я исключил его из претендентов на роль шпиона. Оставались двое: господин Иштван и господин Лем. Несмотря на свой юный возраст, господин Иштван производит впечатление человека с большими интеллектуальными способностями. Он не похож на сумасшедшего, задавшегося целью погубить Вансею и родных ему людей, — у него не было для этого мотива. Стыд, который он испытывал перед отцом за совершенный промах с бегами, не похож на раскаяние преступника или зло пошалившего ребенка. Отчаяние в его глазах — это отчаяние невиновного, искренне пытающегося понять, в чем была его ошибка. Я ясно видел это. Поскольку у всякого заранее спланированного преступления должен быть мотив, я начал искать его у господина Лема, с которым, к сожалению, уже не успел познакомиться. Вопрос, которым я задался, был достоин древней трагедии: мог ли верный друг воспылать ненавистью и предать? Разорить, опозорить, уничтожить? Была ли у господина Лема причина для столь разрушительного желания, каким является месть? Преданность и предательство Лема — вот что занимало мои мысли. Отсутствие времени не позволило мне изучить архивы компании досконально, но и беглый обзор помог понять очень важную вещь. Как пчела, дни и ночи господин Лем трудился на благо родной компании. Он легко вникал в любую, даже самую незначительную проблему, разрешая ее с энтузиазмом любящей матери, и благодаря его самоотверженному труду компания невероятно обогатилась. Мог ли он желать уничтожить труд и смысл всей своей жизни? Нет. Иначе я совсем не разбираюсь в людях. Мог ли господин Лем отомстить за то, что его невеста ушла к господину Лоренцо Дронту? Давняя история, но ведь есть люди, которых не лечит время от нанесенных когда-то душевных ран. Я подробно обсудил с отцом господина Иштвана этот щекотливый вопрос. Господин Лем сам расторг помолвку со своей невестой, а свадьба родителей господина Иштвана состоялась через три года после этого события. Стоит только взглянуть на кадры, запечатлевшие господина Лема, занятого возней с маленьким Иштваном, чтобы понять — он любил его, как собственного сына. За день до того, как свести счеты с жизнью, он подтвердил у нотариуса свое завещание в пользу господина Иштвана. И вообще, — грустно вздохнув, сказал Скальд, — человек с такими глазами не мог предать. Словом, я не нашел ни у одного из троих организаторов крысиных бегов мотива к самоуничтожению. Сознательно никто из них не мог привести компанию к такому печальному финалу. Тогда каким образом господа Иштван и Лем так ловко загнали себя в западню? Ведь это господину Иштвану пришла в голову мысль о проведении бегов, а господин Лем очень успешно принялся воплощать ее в жизнь.