Джек Чалкер - Властелины Срединной Тьмы

Человеческий мозг располагает многими способами решения подобных дилемм, но все эти способы – разновидности того, что мы называем сумасшествием. Однако в данном случае противоборствующие стороны имели одну общую цель – побег, и, чтобы примирить противников, мозг нуждался всего лишь во лжи, которую в состоянии принять обе личности. Он нашел ее – и возникло новое, но работоспособное единство.

Внезапное откровение снизошло на Сон Чин – и борьба прекратилась. Ярость сменилась благоговением перед божественным правосудием. Когда компьютер убил Чу Ли, его душа не исчезла, а переместилась в тело Сон Чин, которая пожертвовала собственной душой во имя успеха своего начинания. Душа Чу Ли заполнила пустующий сосуд, но при этом приняла его форму, утратив собственные воспоминания. Что это было – осквернение или очищение? Какая разница? Теперь Сон Чин твердо знала лишь одно: душа Чу Ли живет в ее теле и направляет ее мысли. Воистину, это было справедливо: тот, кто погиб по вине ее семейства, ныне обладает ее телом и знаниями, и это поможет ему осуществить свою месть. Такова воля богов.

Конечно, цена была высока. Душа Чу Ли не возвысилась, она по-прежнему оставалась душой юноши, запертой в теле прекрасной женщины и наделенной ее воспоминаниями. Это была тяжкая ноша, закон божественного равновесия требовал того. Ее знания были слишком обширны и слишком опасны для арестанта, подлежащего высылке с Земли, но она не мешала отомстить, и этого было достаточно.

Но прежде всего следовало сохранить конспирацию. Истину можно будет объяснить и позже. Лежащий приподнялся и взглянул на встревоженную Чо Дай.

– Со мной все хорошо, – сказал он улыбаясь. – Теперь со мной все будет хорошо. Она с облегчением вздохнула:

– Я уж хотела позвать охранника. Ты меня очень напугал.

Хорошо, что она не успела: в отсутствие машин, способных измерить и идентифицировать душу, самый скверный медик с первого взгляда понял бы, что перед ним вовсе не юноша по имени Чу Ли.

Он взглянул на обезображенное шрамами лицо Чо Дай. Ему, в сущности, было все равно, какое тело носить, а в его нынешнем теле ее душа могла расцвести. Ученые способны сделать поэта из садиста и просвещенного художника из простого крестьянина, подумал он, но обменивать души могут только боги. В этом было какое-то успокоение: хоть что-то в этом мире неподвластно науке и является прерогативой божества.

Наконец к ним в камеру привели Чо Май и Ден Хо. Гипноз Дена еще держался; Чу Ли надеялся, что он сохранится достаточно долго, чтобы избежать осложнений. Сестры сразу бросились друг к дружке, обнялись и немного поплакали. Ден, усмехнувшись, приветствовал Чу Ли:

– Привет, Мышь! Ну как ты? Чу Ли улыбнулся:

– Пока живой. А ты?

Ден понимающе подмигнул.

– Никаких проблем, если закрыть глаза, – шепнул он и добавил уже серьезнее:

– Им досталось гораздо хуже, чем нам. Странно, что мы направляемся в ад, а мне жаль только их. Такие вещи могут просто свести с ума.

Чу Ли взглянул на сестер, которые щебетали между собой на чистом крестьянском диалекте. Казалось, обе говорят одновременно, и, прислушавшись, он сообразил, что они пользуются чем-то вроде сокращений, выражая одним словом целую мысль. Ну и прекрасно, подумал он. Вряд ли мониторы извлекут хоть крупицу смысла из этой мешанины.

Девушкам удалось поговорить всего несколько минут. Дверь открылась, и вошел дежурный охранник.

– Встать и замолчать! – повелительно рявкнул он. – Вы переходите в распоряжение капитана корабля, который доставит вас к месту окончательного назначения!

Охранник был подтянут, как всегда, но по выражению глаз и почти незаметным непроизвольным кивкам в сторону двери было ясно, что он нервничает.

Чу Ли был несказанно удивлен, что на таком корабле вообще есть капитан. Стюард или тюремщик – да, но капитан?

Лязгнули засовы, дверь в конце коридора открылась и снова закрылась, пропустив кого-то, а потом послышались тяжелые шаги. Капитан вошел, и у всех узников мелькнула одна и та же мысль:

"Нас отдают чужеземным дьяволам!"

Карло Сабатини остановился, наслаждаясь ужасом и отвращением, написанным на их лицах. Эти четверо, похоже, никогда не видели европейцев.

– Меня зовут Карло Сабатини, – представился он на безупречном мандаринском наречии, явно впечатанном с ментопринтера. – Я капитан межпланетного корабля "Звездный островитянин", который доставит вас на Мельхиор.

Трое подростков побледнели, но крайний справа юноша остался невозмутимым. Он явно знал больше других, и Сабатини мысленно взял это на заметку.

– Корабль, как вы знаете, а может быть, и не знаете, полностью автоматизирован. Его пилотирует машина, принимающая решения намного быстрее, чем любой из нас; а моя работа в основном состоит в том, чтобы пассажиры и груз были в целости и сохранности доставлены на место назначения, и кроме того, я выполняю всякие формальности в портах. Я не китаец, но уверяю вас – я, как и вы, человек. Моя кровь того же цвета, что и ваша, я так же дышу, ем и пью.

Они смотрели на него с благоговейным ужасом. Капитан Сабатини выглядел весьма впечатляюще: более ста восьмидесяти сантиметров роста, не меньше девяноста пяти килограммов веса – и ни капли жира. Густые черные с проседью волосы, коротко подстриженные с боков, и черные усы. Его лицо было оливкового цвета, а у китайца это считается признаком болезни и близкой смерти. На нем был лоснящийся черный мундир, тяжелые ботинки и кожаный пояс; расстегнутая рубашка открывала грудь, всю в черных завитках. Волосы у него росли даже на руках и на тыльной стороне ладоней, что особенно изумило их. Они никак не могли отделаться от впечатления, что это не человек, а огромная обезьяна, одетая в мундир.

Один Чу Ли сохранил способность мыслить ясно. Итак, если этот иноземец летит вместе с ними, то по крайней мере один скафандр на борту есть.

– Такому большому кораблю непросто оторваться от земли, – продолжал капитан, – поэтому старт будет трудным. Вам придется лечь в горизонтально расположенные кресла и привязаться к ним, именно привязаться. Всякий, кто не будет привязан, при взлете погибнет. Поскольку кое у кого из вас может возникнуть такое искушение, на этом этапе рейса вы будете прикованы к креслам, но как только мы выйдем на орбиту и на корабле установится искусственная сила тяжести, вы получите некоторую свободу передвижения. Я не собираюсь кормить вас с ложечки и носить на руках в туалет, но не хочу иметь никаких проблем во время рейса, который, если не случится ничего непредвиденного, продлится сорок один день. Этому кораблю не под силу межзвездные скорости.

Его слова поразили всех четверых. Даже юношам, которые хотя бы представляли себе, что такое космический корабль, трудно было осмыслить такую продолжительность полета. Это расстояние было выше их разумения.