Дж. Т. Макинтош - Время перемен
Так вот, предположим, что мы из 2297 года вмешиваемся в прошлое. Что произойдет?
– Ты перестанешь существовать, – ответил я. – Ты исчезнешь в мгновение ока, словно тебя никогда и не было.
– Нет, возразила она. – Вспомни – прошлое есть река.
Перекрой реку и что произойдет? В большинстве случаев то, что произошло здесь. Река течет в море. Перегороди ее, и оно просто изменит русло. И будет продолжать течь в море – разве можно представить себе что-нибудь другое? И если исключить непредвиденные обстоятельства, рельеф местности постепенно заставит реку вернуться в прежнее русло. И она потечет так, словно никогда его и не покидала. Представь себе – сам факт существования реки означает, что тяготение заставляет всю лишнюю воду собираться и течь в определенном направлении. Останови этот поток – и вода, обойдя препятствие, потечет в прежнем направлении.
То, что говорила Миранда, было в достаточной степени разумно, но только до определенного предела. Аналогии ничего не доказывают. Она утверждала, что из поведения реки в определенных условиях, следует, что время должно подчиняться аналогичным законам.
Я сказал ей об этом.
Миранда согласилась.
– Так происходит не всегда. Река может течь по одному склону холма. Стоит изменить ее русло всего на несколько ярдов в определенном месте, и она будет течь уже по другому склону холма. И тогда, будет вполне возможным, что река уже не вернется в прежнее русло. Со временем может произойти тоже самое, но такое случается еще реже, чем с рекой. Стоит сделать незначительные изменения в прошлом, и твое время окажется затронутым… но изменения не будут носить катастрофический характер.
Река уходит немного в сторону, а потом возвращается в прежнее русло.
Миранда немного помолчала, а потом добавила:
– Я это хорошо знаю, ведь уже не один раз мне доводилось поступать подобным образом.
– Ты уже это делала? Изменяла прошлое?
Она встала и начала нетерпеливо расхаживать туда и обратно. Огонь начал потихоньку стихать, его многочисленные отсветы плясали на коже Миранды желтыми, оранжевыми и красными бликами, но его сила заметно уменьшилась, по сравнению с тем моментом, когда мы дрались с Джотой.
– Около двадцати пяти лет назад было обнаружено, что возможно делать небольшие изменения в будущем, не вызывая катастрофических последствий. В настоящий момент вся сила временного потока сосредоточена на субботе, 17 апреля 2297 года. Всякое изменение прошлого, сделанное где бы то ни было, приносит свои последствия в 2297 год, но в этом новом, измененном мире, я продолжаю существовать, остаюсь учителем и совершаю те же поступки в то же время.
Парадоксы, возникающие при путешествии во времени, ужасно занимали некоторых людей, но я никогда не принадлежал к их числу. Я просто решил для себя, как и многие другие люди, что если изменить даже малейшую деталь прошлого, последствия этого шага начнут приумножаться, и уже через несколько лет мир станет совсем иным.
Если девушка задержится на десять секунд, из-за чего не встретится с человеком, за которого потом должна была выйти замуж, и у нее не будет от него детей, внуков, правнуков… то тогда, будущие станет совсем другим. Да и другие, куда менее значительные изменения могут привести к существенным переменам.
– Какого рода изменения вы делаете? – резко спросил я. – И как вы узнаете, что они, в конечном счете, произошли?
Она улыбнулась и снова присела на землю. Беспокойство не покидало Миранду. Она была чем-то встревожена – чем-то гораздо более важным, чем Большой Пожар в Шатли, который для нее, и в самом деле был лишь историей.
– Всякий, кто перемещается во времени, помнит все, что с ним происходило, – сказала она. – Ты ведь уже однажды побывал во временной петле, так что испытал это на себе. Ты помнишь все: события, какими они были в первом варианте, новый вариант и последствия.
Джота и я вошли в лагерь, дрались на дуэлях, и Джота был убит, а я вышел победителем. А потом мы были отброшены назад и пережили другой вариант будущего.
Все происшедшие осталось в наших воспоминаниях.
– Что мы изменяем, – продолжала Миранда. – Извини, Вэл, но я не могу ответить на твой вопрос. Ведь все изменения касаются твоего будущего. Это самая далекая точка, в которой разрешены изменения…
– Значит, вы получаете разрешение? Ваш парламент, или сенат, или что там еще, хладнокровно решает играть с…
– Подожди, пожалуйста, – она положила на мою руку свою ладонь. – Успокойся. Теперь ты уже знаешь достаточно, чтобы я могла рассказать тебе честно прямо зачем мы прибыли сюда, что собирались сделать, и как добиться искомого результата.
* * *Она не торопилась начинать. А мне вдруг расхотелось торопить Миранду.
Нам всем нравится спокойный, упорядоченный мир. Мне даже больше, чем другим. Сама мысль о том, что кто-то наблюдает за тобой, вмешивается в твои дела, была немного жутковатой. И все же, в этом конкретном случае, если великаны пришли сделать нечто и сделали это, если даже сейчас их можно было заставить довести дело до конца, я был даже рад, что они пришли. Хотя впоследствии, мне бы очень не хотелось, чтобы они снова вмешивались в нашу жизнь.
– Мы пришли сюда, чтобы спасти двух людей, – сказала, наконец, Миранда. – Один из них Гарри Карсвелл… по правде говоря, он не погиб в прежнем варианте пожара. В противном случае, мы никогда бы не узнали о его значимости. А произошло следующее: он выжил, но на всю жизнь остался ужасным инвалидом – с разумом гения, но этот гений получил тяжелейшую психологическую травму от пожара в Шатли; ему так до конца его дней и не удалось избавиться от последствий этой травмы. Мы верим, что спасая его – дать ему погибнуть привело бы совсем к иному варианту будущего – мы сумеем избежать… – Она замолчала. – Нет, я не буду рассказывать тебе о нашем времени – твоем будущем. Никто не должен знать своего будущего. Могу лишь сказать, что ваш мир будет гораздо лучше, если Гарри Карсвелл не станет в нем гением зла.
Кроме того, мы спасли его родителей, Джила и Барбару, чтобы они могли жить с ним в нашем мире. В прежнем варианте прошлого они погибли в пожаре – и это тоже отрицательно сказалось на Гарри… Ты больше никогда не увидишь никого из них.
Это меня совершенно не огорчило: большинство людей предпочли бы жизнь в 2297 году смерти. А многие с удовольствием согласились на такой скачок во времени даже и без угрозы немедленной гибели.
– А второй человек, которого вы собирались спасти – Джота, – сказал я. – Ну, тут у вас не должно было возникнуть особых проблем. Сделайте еще одну петлю, как вы это называете, и дайте ему третью, четвертую, или пятую жизнь – я уже сбился со счета.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});