Журнал «Если» - «Если», 2002 № 03

— Кажется, я должен вернуть коробку Силви. Или вы должны заплатить.

Ленни потянулся к шляпной коробке. Майло отодвинул ее, чтобы Ленни не достал.

— Мне не нужно это, парень, — сказал Ленни. — И не нужна твоя шлюха-сестрица после всего этого. Она все изгадила. Давай мне эту поганую коробку. Я заплачу ей, когда получу свое. Понятно? Это должна была быть проба. Предполагалось, что это даст мне немного времени, чтобы наш печатник начал работать. Видишь, сколько народу ты подвел, парень? Меня, печатника, семью печатника, мою семью… — он надвигался на Майло. А Майло отступал между лавок по направлению к дальним душевым кабинкам. — И Силви тоже. Она окажется без денег. Теперь — давай.

Майло отступил к стенке и оказался под самым душем. Ленни снова потянулся к коробке. Майло включил душ на полную мощность, вода обрушилась прямо в лицо Ленни. Майло выхватил из-за пояса пестик для колки льда, кончиком задев живот, и промокшая рубашка начала краснеть. Он посмотрел вниз, вскрикнул от неожиданности и выронил пестик.

Ленни отплевывался и махал руками. Он стоял на месте, струи воды били ему в лицо и склеивали поредевшие волосы в нелепые кудри. Он увидел кровь, стекавшую по ремню Майло. Сделал шаг назад.

— Боже, ну и дела! Оставь их себе. Оставь эти хреновые бумажки! Скажи Силви, что она все испортила. О Боже! Это равноразлагающее дерьмо! Мне надо было держаться подальше! Скажи ей, что это в последний раз она работала на кого-то восточнее города Топики. И скорее иди к доктору.

Он повернулся и побежал.

— Она мне не сестра, — сказал Майло. И выключил душ.

Около ног образовалась небольшая лужица крови, которую отогнали вперед струи воды, а теперь она возвращалась к его пяткам, к стоку. Как пьяница, способный сделать в один прием только одно движение, Майло посмотрел на свою правую руку и увидел, что намокшая шляпная коробка все еще здесь; потом он ощутил свои ноги и побрел назад, к лавкам, оставляя за собой кроваво-водяной след.

Он поставил коробку на лавку. Направился к центральному помещению, но как только вошел в коридорчик, воздух наполнился разноцветными узорами, и он обнаружил, что стоит на коленях, ловя ртом воздух. Он приподнял рубашку и увидел рану, откуда медленно сочилась кровь.

— Не так плохо, — сказал Майло.

Внезапно он сел на ягодицы. Он почти терял сознание, но усилием воли сдержался. Встал сначала на четвереньки, затем выпрямился, двигаясь очень медленно. Прислонился плечом к стене коридорчика и заскользил по нему, словно малыш по краю бассейна.

Он был уже на полпути, когда услышал позади голос Силви.

— Майло! Майло, что случилось? Чья это кровь?

Он начал произносить «Деде», но остановился, не договорив. Кровь Деде! Он взглянул на свои пальцы, и на мгновение ему показалось, что это окровавленные когти…

Деде лежала передо мной вся в крови. Ее судороги напоминали сокращения мышц отрезанной лягушачьей лапки. Я взглянул на свои пальцы. Когти уже исчезли. Передняя лапа превратилась в ладонь, мех на предплечье стал легким светлым пушком. Я плакал, и подбородок дрожал в желеобразной массе, поднимаясь кверху, укорачиваясь, снова твердея, а клыки съежились, со щелчком уйдя в десны, и пропали. «Деде! Деде! Я сделал то, что ты хотела? Деде!» Я огляделся вокруг в поисках помощи. Колени вдруг стали мягкими и повернулись в нужном направлении. Парень, которого я должен был убить ради Деде, парень, который не захотел стать ее возлюбленным, убежал. Дверь была настежь открыта, и я слышал топот ног на улице. «Деде, прошу тебя, скажи хоть что-нибудь!» Я взглянул на свои окровавленные пальцы…

— Моя, Силви, — сказал Майло. — Моя кровь.

Это развеселило его. Он рассмеялся. Он обернулся назад, к душам, туда, откуда донесся голос Силви. Он увидел, что небо расчистилось. Над бетонной стеной изгибалась яркая радуга, от синего к красному, а над ней другая, слабее, от красного к синему. Он шагнул к внутреннему дворику, и все кругом стало красным, потом черным.

— Я умею изменять форму, Силви.

— Ты бредишь!

Она снова меняла ему повязку. Лицо ее склонилось над ним. Она прикусила губу. Он видел, что она еле сдерживается, чтобы не заплакать.

— Где мы?

Он лежал на постели, сделанной из двух сдвинутых кресел и покрытой простыней. Он был раздет. Лежал обнаженным под еще одной простыней.

— Неважно. Я привела тебя к доктору. Первый раз в жизни я упустила заказ, и все из-за тебя, малыш.

— Я рассказал тебе, что случилось?

— Да. Впрочем, кому нужны все эти грязные делишки? — она поцеловала его в лоб. — Майло, ты вел себя геройски. Не могу поверить, что ты такой храбрец. Мне очень жаль, что я привела тебя туда.

— Я умею меняться, Силви. Я все вспомнил. Я вспомнил свою сестру, Деде. Я делался деньгами для нее. Я был и ключами, и кредитной карточкой, и деньгами… — он замолчал. Затем повторил — Деньгами!

Силви смотрела в сторону.

— Мне очень жаль.

Комната за ней была погружена в темноту.

— Это была ты!

Силви пожала плечами.

— Ты тоже попробовала это. Ты была деньгами! — сказал Майло.

— Да, я иногда проделываю это для Ленни. У него где-то есть печатный станок, они печатают пятидесятки, сотни. Отличная работа, но иногда им нужны деньги для прикрытия. Я обеспечиваю Ленни образцы, вот и все. Как заявка, понимаешь? Они еще не готовы печатать. Предполагалось, что он покажет деньги и возьмет аванс. Потом расплатится со мной. Во всяком случае, так было задумано.

— Это был Ленни Зорн?

— Что? — Силви пораженно смотрела на него, словно пахарь, наткнувшийся на камень на хорошо возделанном поле. — Подожди минутку. Откуда ты можешь об этом знать? — Она смотрела на него, разинув рот. Потом рот медленно закрылся. Она нахмурилась. Схватила Майло за руку: — Ах ты, крысенок! Поганый шпион! Ты подслушивал, как я разговариваю с доктором, да? Ты все время знал, верно?

— Ты тоже умеешь изменять форму, — сказал Майло. — И Девор тоже. Что вам надо от меня?

— Ты с ума сошел, Майло! Что с тобой? Думаешь, я хочу причинить тебе вред? Или использовать тебя? Какого черта ты мне нужен? Я богата, как этот хренов Крез!

— Ты уже использовала меня, Силви. Ты едва не дала меня убить. Зачем?

— Мне нужно было немного денег, черт бы их побрал, вот и все. И это именно ты едва не дал себя убить. Ведь ты сам нанес себе рану, помилосердствуй! Просто была такая ситуация.

— Ты испортила края, Силви. Этот тип сказал, что они расплывчатые.

— Ну, они и не могли быть совершенными, правда? Думаешь, ты сделал бы лучше?

Майло отлично представлял себе банкноту в пятьдесят долларов.