Коллектив авторов - Полдень, XXI век (май 2012)

– Господи, да ты точно псих! И, если честно, мне это надоело. – Она встала в позу, упёрла руки в боки. – Посмотри на себя. До чего ты себя довёл! Нигде не работаешь, опустился. Воняет от тебя… Когда ты мылся в последний раз?

– Не твоё дело, – огрызнулся Олег. – Что ты мне допрос устраиваешь?

– Не моё дело! – взорвалась она. – Когда тебе плохо и ты приползаешь ко мне посреди ночи сопли по подушке мотать – это моё дело. А тут, видите ли, не моё. Хватит, устала!

Она выбежала из кухни, Олег за ней. Подскочив к гардеробу, девушка распахнула дверцы и принялась швырять на пол одежду.

– Всё, ты сам напросился. В конце концов, я тебе не мама. Забирай свои вещи и уматывай!

С полок летели джинсы, рубашки, мужские стринги. Потом Кларисса наклонилась и, упираясь ногами, вытащила большую клетчатую сумку с секс-игрушками. Поверх сумки лежала чёрная полицейская фуражка с кокардой, пакет с блестящим чёрным латексом – и резиновая дубинка. Девушка хотела убрать их, но Олег схватил её за руку.

– Что это? – спросил он.

– Отвали! Тебя не касается.

– Ну и сучка же ты, – сказал Олег.

3

Олег жил в обшарпанной девятиэтажной общаге, где государство – грёбаное тоталитарное государство – предоставляло ему бесплатную комнату. Ковыряясь магнитным ключом в щелевом считывателе, он услышал за спиной скребущий звук. Он обернулся и увидел глаз соседа Жени, блестевший в щёлке слегка приоткрытой двери.

– Привет, – почти беззвучно шепнул Женя. – Принёс?

– Что принёс?

Женя обиженно засопел.

– Извини! – Олег хлопнул себя по лбу. – Забыл совсем. Я принесу! Обязательно принесу. Сейчас, вот только вещи затащу…

Женя был ярко выраженный асоциал, ещё более ярко выраженный, чем он сам. Олег хотя бы изредка выползал из своей дыры. Женя же вообще никуда и никогда не выходил. Олег давно обещал ему купить удобрений и сухой краски…

Социальный магазин самообслуживания имелся на углу. Краску Олег нашёл быстро, а вот с удобрениями пришлось повозиться. Наконец он отыскал нужный пакет и покатил тележку на выход. Только на улице вспомнил, что следовало пронести товар через кассу, чтобы магазин мог списать нужную сумму с социального счёта, открытого для него в банке государством. Секунду или две он стоял в нерешительности, тащиться с тележкой обратно не хотелось, но потом гражданская сознательность взяла верх.

Домой Олег вернулся с дурацким чувством исполненного долга. Ему было чем гордиться. Он поборол социальную апатию и поступил как сознательный гражданин.

У подъезда общаги переминалась на массивных каблуках, похожих на копыта, транссексуалка по вызову Мэрилин. На ней была короткая чёрная кожаная юбка в обтяг, розовые колготки в крупную клетку и ярко-жёлтая кофточка с торчащими перьями.

– Прости, Олежек, а я к тебе. Проходила мимо, дай, думаю, зайду. Ты ведь не против?

Олег пожал плечами, перетащил тележку через порог. Они вошли в грязный, похожий на мусорный бак лифт. Олег нажал кнопку шестого этажа.

– Я могу прямо здесь начать, – сказала Мэрилин.

Губы большие, как у лошади.

– Но если не хочешь, – добавила торопливо, – могу просто у тебя посидеть.

Дверцы, лязгая, раскрылись, Олег выкатил тележку в коридор. Мэрилин топала следом. Когда-то Олег выбрал Мэрилин по каталогу, и с тех пор она появлялась с регулярностью женских недомоганий. Государство раз в месяц оплачивало сексуальные услуги безработным гражданам. Только вот некоторым нужно совсем другое… Олег оставил тележку перед дверью Жени, позвонил, ответа дожидаться не стал.

Впустил в комнату Мэрилин, включил телевизионную панель, предварительно нажав «мьют». Показывали демонстрацию – толпу разъярённых тёток в огромных белых лифчиках, напяленных поверх одежды. В руках жеребячьи фаллоимитаторы и транспаранты: «Позор давалкам!», «Самец, присунь себе!», «Не дай заразить себя беременностью!». Отсутствие звука лишало происходящее какого-либо драматизма.

– Я тебе, наверно, мешаю, – сказала Мэрилин. – Но, ты ведь знаешь, у нас с этим строго. Полчаса на клиента – минимум. Это с коммерческими можно за пять минут, а с социальными… Ой, прости, Олежечка. Я тебя не обидела?

– Всё в порядке. Кофе с молоком будешь?

Мэрилин замялась.

– Я бы лучше чего-нибудь покрепче.

– Крепче только чёрный кофе.

4

Его взяли той же ночью прямо в постели. Он проснулся от шума, открыл глаза – и в ту же секунду в лицо ударил свет фонаря, ослепив. Олега схватили, швырнули голого на пол. Нога в изящном блестящем сапоге наступила на запястье, едва не раздавив косточку.

– Обыщите комнату, – приказал женский голос. – Взрывчатка должна быть где-то здесь.

Над ним наклонились, чья-то рука схватила за волосы, да так, что слёзы брызнули из глаз. Голову вздёрнули. Над ним нависала опрокинутая фигура, затянутая в чёрный латекс.

– Где лаборатория? Говори, говори! Мразь! – Каждое слово сопровождалось тряской и толчками.

Как ни был Олег ошеломлён и напуган, как ни было ему больно, у него хватило ума сообразить, что происходит нечто странное.

– Я… я не знаю… о чём вы.

Зубы лязгнули, он прикусил язык и замолчал.

– В комнате чисто, – доложил другой женский голос.

– На кухне, в ванной смотрели?

– Да, тоже чисто. Хитрый гад… Разрешите поработать с ним?

– Не здесь. Слишком опасно. Отвезём его к Регине Робертовне – там он быстро расколется.

Его подхватили под локти, вздёрнули на ноги, заставили одеться. Руки дрожали, он никак не мог попасть ногой в штанину. Натягивая ботинки, Олег украдкой огляделся. Полицейских было трое или четверо, все женщины, все затянуты в латекс, живой и огненный, как жидкое зеркало. Значит, такая теперь форма в тайной полиции… Свет фонарей отблёскивал на кокардах высоких чёрных фуражек, на жирно лоснящихся резиновых дубинках.

Тычками дубинок Олега направили к выходу, повели вниз. Перед подъездом стоял полицейский фургон с решётками на окнах. Олега затолкали в фургон, двое полицейских забрались следом, дверцы захлопнулись, фургон тронулся.

Олег трясся на боковой лавке, боясь поднять глаза от грязного, заплёванного пола, и лихорадочно соображал, что у них есть на него. Ведь не могут же они просто так, ни с того ни с сего… Могут, ещё как могут! Кому, как не ему, знать об этом.

Движение замедлилось, лязгнули ворота. Куда его привезли? И что с ним собираются делать?

Фургон остановился, одна из женщин-полицейских подошла к Олегу, в руках блеснул шприц. Быстрый укол в шею – и тьма.