Михаил Тырин - Синдикат Громовержец

- А чего ж не принес "Анапу" с колбасой? - спросил он, не скрывая презрения.

- Так ведь... - Пакля даже растерялся. Но тут же вернул себе "фасон". Я все достал, обеспечил. Я еще и носить вам должен?

- А почему не принести, если мириться пришел? - спокойно пожал плечами Дрын.

Все подсознательно понимали: пойти гурьбой за Паклей - значит, признать за ним какой-никакой авторитет. А это было совершенно недопустимо. Никто из уважающих себя пацанов не пошел бы за Паклей, даже пить.

- Ну что? - Пакля уже встревожился. Ему не хотелось уходить опозоренным. - Кто со мной?

- У нас тут разговор, - за всех ответил Дрын. - Но если чего принесешь - не прогоним.

Пакля едва удержался, чтобы не спустить на Дрына своего бойца. Над ним откровенно издевались, хотя спьяну он не очень хорошо это понимал. Однако Пакля еще надеялся на хорошие отношения - не сейчас, так позже.

- Дело ваше, - сказал он и зашагал прочь. Но, пройдя несколько шагов, обернулся. - Ну так что, никто со мной не пойдет?

- Я пойду, - раздался вдруг одинокий голос. Все одновременно посмотрели на Поршня.

- Обожди, - Поршень поспешно отделился от компании и нагнал Паклю. Словно боялся, что схватят за шиворот и не пустят. - Я с тобой.

- Пошли, - одобрительно сказал Пакля. - Там Пельмень ждет... и вообще.

Он пока не знал о причине, которая заставила Поршня оторваться от своих. Впрочем, причина роли не играла. Главное - Пакля уходил не в одиночестве, нашелся хоть один пацан, который его признал. И не просто пацан, а Поршень, который на Промзаводе всегда был в авторитете.

"Сегодня один - завтра другой, - думал Пакля, уводя нового товарища. Через неделю, глядишь, и семеро. Не так плохо..."

Дрын долго смотрел вслед уходящим. Потом резко повернулся, уселся на траву и забрал у Шерсти банку.

- Вот же с-сука, - процедил он.

- Кто? - спросил Бивень.

-Оба! - выпалил Дрын и с яростью глотнул самогона.

* * *

Лишь на второй день Гимназия собрала, наконец, дружину, чтобы идти на Промзавод и "разбирать вопросы". Народу оказалось неожиданно много. Одуревшая от безделья и однообразия молодежь почесала затылки и со вздохами потянулась к месту сбора - хоть какое-то занятие.

Опасаться, в общем-то, было нечего. В большой толпе ничего не страшно, всегда можно позвать своих и спрятаться за ними.

Массовое передвижение гимназистов по улицам Зарыбинска было замечено и правильно истолковано. На Промзавод уже бежали десятилетние мальчишки, чтобы предупредить старших о приближении вражеского войска. Впрочем, предупреждение было по большому счету бесполезным - мазутники успели бы только спрятаться. А о том, чтобы дать организованный отпор, и речи идти не могло.

Вторжение началось с того, что возле бани изловили двоих промзаводских пацанов, суетящихся вокруг заглохшего мопеда, и сыграли ими в "пятый угол". У мопеда прокололи оба колеса, после чего Гимназия двинулась дальше.

Кирилл шел в арьергарде. Все знали, что он пострадал в конфликте с Паклей, и оберегали его от опасностей. Рука за ночь перестала болеть, однако боль возвращалась при небольшом напряжении мышц.

Войдя в пределы Промзавода, Гимназия рассеялась по кривым улочкам и принялась прочесывать местность. То тут, то там слышались крики, задорный свист, треск заборов, звон битого стекла и зверские ругательства пойманных мазутников.

Никто толком не знал, по какому поводу объявлена эта военная операция. Большинство только слышало краем уха, что кто-то у кого-то украл деньги и из-за этого пострадал ряд гимназистов - Кирилл, Утя, Брундуляк и еще несколько человек, избитых мазутниками. Тем не менее, гимназисты были энергичны, деловиты, им нравилось, что они тут не просто так дурака валяют, а восстанавливают справедливость.

Кирилл то и дело ловил себя на мысли, что и ему хочется сорваться вместе со стайкой приятелей, нагнать какого-нибудь мазутника, свалить в пыль, слегка попинать... Но сегодня он был в другой роли, он олицетворял попранную пацановскую честь, ему важно было просто присутствовать. Да и поврежденная рука не позволяла резвиться, как в старые добрые времена.

Неожиданно из-под какого-то забора выскользнул Хрящ. Он был взмокший, ошалелый, счастливый. На кончике носа уже краснела свежая царапина.

- Кира! - закричал он. - Быстрей за мной, они все там...

Ничего пока не понимая, Кирилл и еще несколько гимназистов устремились за восьмиклассником. Хрящ провел группу какими-то потайными тропками, и неожиданно все оказались на водокачке.

Два десятка гимназистов прижали в угол нескольких промзаводских, в том числе и Дрына. Дрын единственный выглядел целым, остальные же держались за отбитые бока и вытирали кровь рукавами. Вожака не тронули по неписаному закону о пацановской субординации.

Кирилла выпустили вперед, чтобы он лично расквитался с главными обидчиками.

- Где Поршень? - с ходу спросил Кирилл.

- Нету, - глухо ответил Дрын. - И не будет.

- Где он?! Вы сейчас все здесь ляжете!

- Кира, закуси губу! - крикнул в ответ Дрын. - Сами Поршня ищем. С тебя претензии снимаются...

- Снимаются?! - со злостью выпалил Кирилл. - А это тоже снимается? - он показал на свою разбитую губу. Потом ткнул пальцем в распухшую физиономию Брундуляка, едва не выбив тому глаз. - И это снимается?

- Осядь, Кира, - еще раз попробовал Дрын. - Сейчас другие вопросы. Разберемся по-тихому...

- Сейчас они с вами разберутся, - Кирилл кивнул на своих, которые едва не подпрыгивали от нетерпения. - Я пошел, мне Поршень нужен.

Он повернулся и покинул водокачку. Он даже не обернулся, услышав, какая свалка сразу же образовалась за спиной.

В этот вечер Кирилл так и не нашел Поршня. Зато Гимназия оторвалась на полную катушку. В списке ее подвигов, помимо истерзанных мазутников, числилось неопределенное количество разбитых окон, сломанных заборов, сорванных почтовых ящиков, исцарапанных автомобилей, а также один оскверненный колодец. В колодец несколько самых неугомонных гимназистов торжественно помочились перед тем, как покинуть вражескую территорию.

* * *

Кирилл вернулся домой поздно, но мать еще не спала.

- Кирилл, - произнесла она и как-то странно на него посмотрела. Даже сердце екнуло - не случилось ли чего.

- Кирилл, - сказала мать, - к тебе заходила Маша.

- Маша? Когда? - удивился Кирилл.

- Недавно. Сказала, чтобы ты к ней сегодня зашел.

- Сегодня? Но время-то уже... Мать пожала плечами.

- Сказала, чтобы обязательно сегодня зашел. Сказала, что будет ждать. Что случилось? - - А я знаю? - искренне развел руками Кирилл. - Пойду, спрошу...

Мать посмотрела на него с некоторым подозрением. Однако к Машке она относилась очень хорошо. И могла доверить ей сына даже в это позднее время.