Александр Абердин - Во имя прогресса

— Па, я это уже пятый день слышу! Вот прямо сейчас поезжай и сдайся деду Вунко. Это же всего два часа полежать в докторе. Что ты действительно, прямо как маленький. Боишься что ли? Так это совсем не больно. Ты даже ничего не заметишь.

Отец виновато улыбнулся и поехал вслед за своим другом и родственником, а Иль въехал во двор. С момента их приезда в станицу прошло уже пять дней. Сделано за это время было вроде и немало, но он был недоволен. Правда, в Буераках уже выросло несколько деревенек, которые просто перенесли с Олимпа вместе с деревьями их окружавшими, а также спешно строились самые настоящие древние замки для курсантов и их преподавателей. С этим был полный порядок, а вот недоволен Иль был тем, что все эти пять дней никто не занимался с курсантами. Он спешился и тут услышал, как его мать громко крикнула:

— Жанка, ты что это творишь? Кто же так кур щиплет? Ты её сначала в кипяток сунь, да, не бойся, она уже безголовая. Вот, видишь, теперь перо легко выдёргивается. Учись, девонька, эта наука нехитрая, но в жизни очень нужная. Вот будешь на Селере графиней и никто из твоих поваришек-воришек тебя надуть не сможет. А потом я покажу тебе, как перо драть и перины, да, пуховые подушки делать и как сделать так, чтобы от них дурного запаха никогда не было, чтоб спать всю ночь, а не мучиться.

Иль почесал макушку и улыбнулся. Наверное он всё-таки был неправ. Обучение уже шло полным ходом в каждом доме, где встали на постой курсанты и инструкторы. Это для него не было никаких секретов в домашнем хозяйстве, а вот для них каждый шаг по богатой казачьей хате сулил новое открытие. Дома Всадников, даже если это были летние шатры бедуинов или походные вигвамы индейцев, были полны всяких высокотехнологичных приспособлений, облегчающих их быт, вроде стиральных машин, холодильников и трёхмерных телевизоров, а у некоторых в домах имелись и бытовые роботы, но из их жилищ не исчезло главное, — жилой дух, домашний уют, тепло хозяйских рук и человечность. Они не были безжизненно стерильными, а потому чуждыми не только человеку, но и домашним животным. Почему-то в домах горожан, в их умных и таких заботливых квартирах кошки либо вообще не приживались, либо сходили с ума, зато по дому Иля важно расхаживал, словно барин, здоровенный, ленивый котяра Васька и зорко стерегли дом от мышей две серые, небольшие кошки, которые ловили на конюшне и крыс.

В саду, в большой резной беседке его дожидался полковник Сонг и цедил из здоровенной глиняной кружки квас. Этот великан потребовал от Иля, чтобы он называл его просто Клейном, как друга, без всяких дядек и полковников и потому он, увидев его, велел Ворону топать в конюшню самому и перемахнув через заборчик чуть ли не бегом бросился к нему, хотя они и виделись незадолго до полудня, перед тем, как отец и атаман уговорили его смотаться в Буераки. Хотя это были и станичные земли, Никите Горепёкину было как-то неудобно заявляться туда без сопровождающего, чтобы люди не подумали, будто он прибыл к ним с какой-то ревизией. Иль там был за своего и с ним можно было засунуть нос даже в землянки. Влетев в беседку, Иль воскликнул:

— Привет, Клейн! Ну, как, вы собрались в дорогу? Завтра с утра выступаем?

Полковник хлебнул кваску и поинтересовался, хитро глядя на него поверх кружки:

— А почему не сегодня? Поужинаем, садимся верхи и помчались. Завтра к вечеру точно будем на ранчо «Грейт Хорс».

Иль улыбнулся и согласился:

— Можно и сегодня, Клейн. Думаю, что двадцать часов в седле сможет продержаться каждый. Ну, тогда я пошел собираться. Сбор в девять вечера под холмом совета.

В девять часов вечера три с половиной сотни Всадников верхом на биомехах собрались возле холма совета, надели очки ночного видения и во весь опор поскакали на юго-запад, в Долину Эллады, к ранчо «Грейт Хорс». Электронные глаза биомехов и без каких-либо приборов ночного видения могли видеть всё даже в кромешной тьме. К вечеру следующего дня они уже были довольно большом городке, называвшемся ранчо «Грейт Хорс», где переночевали, а утром наступившего вслед за этим дня собрались во Дворце Лошади. После нескольких часов совещания было решено, что перед инструкторами и курсантами Школы прогрессоров выступит старый ковбой Джек Стирлинг, хотя то же самое им мог рассказать и любой мальчишка лет двенадцати и сделал бы это ничуть не хуже него. Во Дворце Лошади, который индейцы предпочитали называть Домом Великой Кобылицы, Матери Всех Лошадей Земли, единственном во всей Малой Степи действительно большом и величественном здании, на крыше располагалось нечто вроде холма совета, только побольше. Джек Стирлинг сел на большое деревянное кресло, старое и скрипучее, сложил руки на своей могучей груди и с улыбкой глядя на мужчин и женщин, сидевших на своих сёдлах, начал свой рассказ так:

— Вообще-то, ребятки, лошади здорово не повезло, что она на своём пути встретила человека. Такая уж паскудная гадина этот самый человек, что она претерпела от него столько мучений, что такого и грешникам в аду не пожалеешь. Сдаётся мне, что Бог, если он есть на самом деле, создал для лошадей рай и все они знают, что обязательно угодят в него после смерти. По сути дела в древние времена лошадям повезло на планете Земля только один раз, когда они встретились с индейцами Северной Америки. Они единственные отнеслись в те времена по человечески, а все остальные по большей части тиранили лошадей, как только могли. Я не стану вам рассказывать, ребятки, как измывалось это двуногое хищное животное под названием человек над лошадьми и лишь скажу, что не смотря на всю его подлость и жестокость лошадь всегда была даже большим другом человеку, чем он себе сам. Однако, не всё было так плохо. Я уже сказал вам о том, что однажды лошадям повезло и они встретились с индейцами и те, увидев лошадей, полюбили их всей душой и отнеслись к ним не как к верховой, вьючной и гужевой скотине, а как к самому лучшему своему другу, как дару богов. На другом континенте немного позднее, во Франции, наивысшее мастерство подчинения лошади человеку стали называть мудрёным выражением От Эколь, но по большому счёту это была такая Херня, что смотря древние фильмы и читая ещё более древние книги моя рука невольно стискивает «Кольт». Вы спросите почему? Отвечу. Потому, что человек, это двуногое, жалкое ничтожество вдруг решил, что он лучше знает, каким должен быть у лошади шаг, какие пируэты и фортели она должна выписывать и стал учить этому лошадь, этого природного бегуна, за которым он не способен угнаться. В общем дерьмо это, все попытки человека подогнать под себя лошадь кнутом или лаской. Помимо индейцев, которых Бог сотворил Всадниками задолго до тех времён, когда они впервые увидели лошадь, Всадники в том понимании этого слова, которое мы ему придаём, были среди многих народов. Взять тех же казаков, которые как и индейцы умели управлять лошадью одними только шенкелями, да, ещё нагайкой, а не раздирая рот лошади уздечкой со стальными удилами. Ну, вы уже знаете, как это делается на примере биомехов, только биомех это машина, изготовленная человеком из тела умершей лошади, управляемая специальным компьютером, а лошадь это живое существо со своим характером, привычками, мечтами и желаниями. Мы стали Всадниками задолго до того дня, как наши отцы и деды улетели с Земли на Большую Степь. Туда мы уже летели Всадниками потому, что хотели увезти туда своих любимых друзей, — лошадей, и жить там пусть и небогато, неказисто, но зато на свободе и радоваться жизни и главное радовать лошадей…