Айзек Азимов - Песчинка в небе

В два часа дня пришло первое сообщение, что машину секретаря видели утром, никто не заметил, был ли в ней секретарь, некоторым показалось, что он управлял машиной, но в этом никто не был уверен.

В два тридцать было точно установлено, что автомобиль въехал в расположение гарнизона Империи.

Около трех было окончательно решено связаться гарнизоном. На вызов ответил лейтенант.

Они узнали, что пока невозможно дать информацию по интересующему вопросу. Однако офицеры его высочества Императора проследят за соблюдением законности. Затем было высказано требование, чтобы известие об отсутствии члена Совета Старейших не получало широкой огласки без дальнейших консультаций.

Но этого было достаточно, чтобы вызвать эффект, прямо противоположный желаемому.

Вовлеченные в заговор люди решили, что секретарь — в руках противника (за сорок восемь часов до начала действия!), а это означает либо раскрытие заговора либо предательство Балкиса.

Население Чики заволновалось…

И решение было принято…

Профессиональные ораторы вышли на улицы. Тайные склады с боеприпасами были открыты, и оружие появилось в руках людей. Потоки людей направились к гарнизону, куда вскоре было отправлено новое послание, на этот раз через специального посла.

Тем временем в гарнизоне тоже было неспокойно. Все началось с того, что встретивший машину молодой офицер протянул руку за бластером секретаря.

— Я заберу это, — коротко сказал он.

— Отдайте ему, Шварц, — проговорил Шект.

Когда бластер был унесен, Шварц со вздохом облегчения отпустил Балкиса.

Авардан был готов к попытке секретаря освободиться. Когда Балкис, как разжатая сильная пружина, рванулся из машины, археолог навалился на него, ожесточенно работая кулаками.

Офицер резко дал команду, и к ним бросились солдаты. Авардана грубо оттащили в сторону, секретарь остался безмолвно лежать на сиденье. Из угла рта у него сочилась кровь. Разбитая щека Авардана тоже кровоточила.

Археолог поправил волосы, после чего твердо произнес:

— Я обвиняю этого человека в заговоре с целью свержения правительства Империи. Я должен немедленно поговорить со старшим офицером.

— Я доложу ему, — вежливо сказал офицер. — Предлагаю всем вам следовать за мной.

И на несколько часов все замерло. Шекта, Полу, Авардана и Шварца поместили в отдельную и довольно чистую комнату. Впервые за двенадцать часов они смогли поесть.

И все же комнату охраняли, и с течением времени Авардан начал терять терпение и воскликнул:

— Мы же просто сменили тюрьму!

Серая армейская жизнь текла своим чередом. О них, казалось, забыли. Шварц уснул, да и у Авардана глаза слипались. Шект время от времени тряс головой, чтобы не уснуть.

— Осталось всего девять часов.

— Я знаю, но нужно ждать.

— Кто из вас утверждает, что он — гражданин Империи? — послышался иронический голос.

Авардан вскочил на ноги:

— Я…

И голос его замер, когда он узнал говорившего. Лейтенант жестко усмехнулся. Его левая рука все еще была несколько скована. И напоминала Авардану об их последней встрече.

— Бел, этот офицер… тогда в магазине… — слабо прошептала Пола.

— Тот, которому он сломал руку, — резко добавил офицер. — Меня зовут Клавдий, да, я действительно тот самый человек. Итак, вы с Сириуса, не так ли? И все же вы связались с этими… До чего может опуститься человек! И девчонка по-прежнему с вами. — Он сделал паузу, и затем медленно и отчетливо произнес:

— Земная скво!

Авардан с трудом сдержался. Только не сейчас… не сейчас…

— Я могу видеть полковника, лейтенант? — спросил он, заставляя себя говорить спокойно.

— Боюсь, что полковника сейчас здесь нет.

— Вы хотите сказать, что его нет в городе?

— Я этого не говорил. Его можно найти, если дело достаточно серьезно.

— Могу я видеть дежурного офицера?

— В данный момент это — я.

— Тогда позовите полковника.

Лейтенант медленно покачал головой.

— Я не уверен в том, что это необходимо.

Авардан нетерпеливо закричал.

— Ради Галактики, прекратите эту игру! Это вопрос жизни и смерти.

— В самом деле? — Лейтенант Клавдий с деланным аристократизмом покачал маленькой элегантной тростью. — Вы могли бы попросить приема и у меня.

— Хорошо. Я жду.

— Я сказал, — вы могли бы попросить.

— Вы можете принять меня, лейтенант?

Однако лейтенант был мрачен.

— Я сказал, — попросить, смиренно.

Авардан побледнел и сделал шаг назад. Пола взяла его за рукав.

— Пожалуйста, Бел. Ты не должен его злить.

— Бел Авардан смиренно просит приема у дежурного офицера, — хрипло прорычал археолог.

— Я подумаю, — сказал лейтенант Клавдий.

Он приблизился к Авардану и резко ударил его по раненой щеке.

Авардан, сцепив зубы, еле подавил восклицание.

— Однажды вы обиделись на это, — произнес лейтенант. — А на этот раз?

Авардан молчал.

— Вас примут, — сказал лейтенант.

Авардан шел в окружении четырех солдат. Лейтенант возглавлял шествие.

Шект и Пола остались одни со спящим Шварцем.

— Я не слышу его больше, а ты? — спросил Шект.

Пола покачала головой.

— Я тоже. Ты думаешь, он может сделать что-нибудь с Белом?

— Что ты, — мягко проговорил физик. — Ты забываешь, что он не такой, как мы. Он — гражданин Империи, и с ним не могут расправиться так просто… Ты любишь его?

— Очень. Хотя это глупо, я знаю.

— Конечно, — Шект горько усмехнулся. — Он — честный человек. С этим я согласен. Но что он может сделать? Остаться с нами в этом мире? Взять тебя с собой? Представить землянку своим друзьям? Семье?

Пола заплакала.

— Я знаю. У нас нет никакого будущего.

Шект вновь поднялся на ноги, как будто последняя фраза напомнила ему об их положении.

— Я его опять не слышу, — повторил он.

Он говорил о секретаре, помещенном в соседнюю комнату, откуда постоянно доносились его шаги. Но теперь все стихло.

Сейчас секретарь казался им средоточием всех враждебных сил, несущих смерть и разрушение мирам Галактики. Шект прикоснулся к Шварцу.

— Проснитесь, — сказал он.

Шварц приподнялся.

— Что такое? — Он почти не отдохнул, и усталость вновь со всей силой навалилась на него.

— Вы можете сказать, где сейчас Балкис? — нетерпеливо спросил Шект.

— Ох… Да. — Шварц сконцентрировался и протянул щупальца своего сознания в поисках знакомого ему ума.

Он нашел его, но в контакт пока не вступал — это было неприятно.

— Он на другом этаже, — прошептал Шварц. — Он с кем-то говорит.