Владимир Ильин - 500 лет до Катастрофы

Сейчас, перечитывая свой опус, я отчетливо вижу, что мне так и не удалось достичь своей цели.

Наверное, у меня получилась не утопия, а антиутопия. Когда человек стремится предостеречь кого-то, его рассказ-предупреждение всегда получается мрачнее действительности. В том числе потому, что большинство из нас имеет патологическую склонность высказывать категоричные суждения и делать опасные обобщения.

Но ошибется тот, кто посчитает после ознакомления с вышеприведенными эпизодами Хроники, что я принадлежу к ярым противникам Плана и стремлюсь привить стойкое отвращение грядущим поколениям к этой попытке отчаявшегося человечества схватиться за спасительную соломинку, когда вода потопа подступила под самое горло и вот-вот захлестнет разинутый в истошном вопле рот утопающего.

Другое я хотел сказать, совсем другое…

Человечество так и не научилось спасать самое себя. Возможно, и никогда не научится. Если ранее оно слепо полагалось на волю Всевышнего, то теперь благодушно разглагольствует о Высшем Разуме, существах, обитающих в иных мирах, и о запрограммированности бытия этаким вселенским компьютером. До поры до времени ему везло, и оно поверило в свое везение. Сейчас, на рубеже тысячелетий, ему и в голову прийти не может, что когда-нибудь над ним нависнет такая опасность, от которой можно и нужно будет защищаться, но защитные усилия эти потребуют таких изменений условий, целей и критериев существования, которые ему, человечеству, никогда и не снились. Человек пока еще не свыкся с мыслью о том, что рано или поздно ему придется коренным образом изменить самого себя, свое отношение к миру и всю свою жизнь. С единственной целью — чтобы выжить. Раньше ему достаточно было, в случае возникновения опасности, изменить окружающую среду, породившую эту опасность, — или, подобно мифологическому страусу, спрятать голову в песок, чтобы не видеть, как его тело будет растерзано Неведомым.

Некоторые из них понимают это. Читая одну из последних книг академика Николая Амосова, я встретил у него такие поразительные строки: «Коэффициент реальности будущего у людей так мал, что грядущие несчастья действуют гораздо слабее, чем день сегодняшний. Люди на планете смотрят в мрачное будущее, как зачарованные, — и ничего не предпринимают… Все продолжают жить, как раньше». Может быть, этот ученый, как и я, был тоже из последнего поколения Плана? Может быть, он тоже всю свою жизнь мучился, не зная, как предупредить человечество?

А когда стал предупреждать своими книгами, к нему все равно не прислушались. Но это не значит, что мы, далекие потомки ныне живущих, оказавшиеся среди них, должны молчать и жить, как живут они.

В любом случае, План должен быть. Может быть, не обязательно его целью должно стать строительство множества ковчегов, способных переселить все население Земли на другую планету. Возможно, есть и другие способы выжить — я не знаю. Но пока что изнежившее себя человечество с его поверхностной технологией и слабой энергетикой не готово противостоять глобальному катаклизму. Поэтому заранее необходима жесткая корректировка всех действующих технологических, хозяйственных и общественных систем. Да, это будет больно для огромного живого организма цивилизации. Но нельзя спасти умирающего, не причинив ему боли. Его можно на время усыпить наркозом, но рано или поздно он все равно испытает послеоперационные боли.

В эту повесть я мог бы включить и другие эпизоды из хроники поколений, которые показали бы, что человечество испытывало не только лишения и страдания, что людям удавалось, несмотря ни на что, быть счастливыми и здоровыми. И что не один только самоотверженный труд, граничащий с рабским, наполнял всю их жизнь у них были и любовь, и радости бытия, и творчество.

Однако я сознательно не стал этого делать. Наоборот, больше, чем следовало бы, закрасил будущее черным цветом. Так, например, План вовсе не предусматривал почти полный отказ от культуры, музыки и прочих прежних ценностей. Человечество так устроено, что не может не пропускать окружающий мир через призму своего восприятия, а результаты этого осмысления бытия неизбежно принимают вид литературного, художественного, мифопоэтического и музыкального творчества.

Но почему-то я убежден, что именно это свойство человека разумного в конечном счете и послужило причиной краха Плана. Если бы все было так, как описано в моей повести, то кто знает — может быть, мы и успели бы выполнить План.

К несчастью, этого не произошло.

Несколько первых поколений бездарно потеряли время, пытаясь выработать, по возможности, единую для человечества концепцию отношения к надвигающейся катастрофе. Разумеется, не все думали над этим, подавляющее большинство жило по принципу: день прошел — и ладно! Когда стало окончательно ясно, что единства в этом вопросе достичь все равно не удастся, верх одержали любители компромиссных решений.

И еще несколько сотен лет человечество пыталось сесть на два стула сразу: то есть предпринимать какие-то меры, направленные на спасение от гибели, а в остальном продолжать жить по-прежнему. Как и следовало ожидать, в конце концов стулья раздвинулись, и Земля ухнула в пропасть, зиявшую между ними. Тем не менее никому и в голову не пришло жестокое, но единственно верное решение: убрать всех, кто не желал принести свою жизнь в жертву Плану (если они не захотят убраться с планеты сами), и приступить к труду ради спасения будущих поколений. Подготовка к эвакуации населения планеты шла, но не теми темпами, которые требовались в этой обстановке. К тому же противники Плана не только не помогали этому процессу, но чаще всего вставляли палки в колеса его сторонникам.

Так получилось, что наше поколение оказалось последним перед Катастрофой. И нам пришлось бы расплачиваться за ошибки и легкомыслие наших предков, за их упорное нежелание заботиться о будущем. Невидимая Дыра придвинулась вплотную к Солнечной системе, и проявления ее разрушительной мощи теперь можно наблюдать невооруженным глазом на ночном небосклоне: теперь там осталось меньше звезд, чем было когда-то. Еще каких-нибудь несколько лет — и она проглотит своей ненасытной пастью Солнце, Луну и Землю и продолжит свой истребительный поход по нашей Галактике, уничтожая все на своем пути, как когда-то двигалась по Евразийскому континенту обезумевшая от вседозволенности орда монголо-татар.

Вряд ли стоит описывать, какая паника и какой хаос имели место в жизни нашего поколения. Как ни стыдно и ни печально, но за космический миг до катастрофы каждый из нас по-прежнему думал о себе и ограниченном круге своих родных и близких, но не обо всем человечестве. Каждый старался спастись кто как мог. У одних были деньги — и они предпринимали лихорадочные усилия, чтобы покинуть Солнечную систему на построенных по индивидуальному заказу космических яхтах и рейсовых лайнерах. У других не было денег, но были власть и привилегии, вытекающие из факта обладания ею, — и втайне от всех они готовились покинуть Землю на военных кораблях, имевшихся в распоряжении их приспешников. У третьих не было ни денег, ни власти, но имелось сознание того, что теперь терять нечего и ради спасения себя и своих близких можно пойти на любое преступление, — и они захватывали силой и с оружием в руках космические корабли, верфи и космодромы, пытались шантажировать правительства и руководство Объединенных Наций, требуя, чтобы им дали возможность покинуть Землю. Четвертые… у четвертых не было ни денег, ни власти, ни моральной готовности лезть по чужим головам, и им оставалось лишь надеяться, что смерть окажется всеобщей и мгновенной, а значит — безболезненной. Такие стремились использовать оставшееся время своего существования на всю катушку и погрязали в буйных оргиях, чревоугодии, прелюбодеянии и прочих ранее запретных или недопустимых, с точки зрения здравого смысла, наслаждениях…