Сергей Костин - Повелители Тьмы

Может, я уже упырь?

Я прищурил глаза и впился в лицо варркана.

– Тьфу на тебя, и вали отсюда со своими дурацкими шуточками. Я не для того тебя пер столько, чтобы ты становился упырём.

Я улыбнулся. Всё-таки замечательные люди мне попадаются. Добрые и отзывчивые. А главное, взамен ничего не просят.

– Ладно, дружище, не дуйся. Будем считать, я просто неудачно пошутил. Но, – я нахмурился вспомнив последнюю тучку, – почему облако приняло образ Илонеи. Не значит ли это…

– Глупости говоришь, Файон. Она ведь вошла в тебя и осталась в тебе. Это ли не знак?!

– Да?

Я задумался. Может быть, Пьер прав? Может, это знак того, что Илонея жива? Но всё равно, я найду её, живую или мёртвую. И если я найду её мёртвой, то собственными руками задушу тех, кто виновен в её смерти.

– И правильно сделаешь, – поддакнул Пьер.

– Разве я говорил вслух?

– А разве нет? – глаза варркана были чисты, как слезы младенца. – Кстати, что ты сжимаешь в своём кулаке?

Я посмотрел на свою руку и, действительно, обнаружил, что мой кулак сжат, а в нём что-то есть. Я раскрыл ладонь… На ней лежал чёрный локон.

– Хм! Это тебе, Пьер. Если мне не изменяет память, это волосы Шимес. Я, правда, не знаю, откуда я их взял.

Варркан осторожно взял локон и двумя пальцами поднёс к глазам.

– Ты лучше понюхай его. Волосы Шимес замечательно пахли, – посоветовал я и отвернулся, не желая смотреть, как Пьер ощущает запах той, что похитила мою Илонею. Когда я снова повернулся, Пьер, как ни в чём не бывало, занимался тем, что изучал ствол дерева, куда спряталось облако.

– Очень странное дерево, – задумчиво произнёс Пьер и сморщил свой бульдожий нос. Такое впечатление, что оно начинает оживать.

Я чувствую, как внутри него начинают биться соки жизни.

– Весьма интересное замечание, но, кажется, ты сам, не далее получаса назад, хотел поскорее смыться отсюда.

Пьер изумлённо уставился на меня.

– Что-то не так?

– Файон! Какие полчаса? Ты провалялся здесь сутки!

Вот даже как! Сутки! И я ничего об этом не знаю! Когда вернусь на Землю, покажусь к психиатру.

– Сутки? Ну, это мелочь, мой друг, – хороша мелочь, потерять целые сутки только ради того, чтобы в твоих руках оказались волосы самой вздорной и любвеобильной ведьмочки. Но!

Это доказывает, что Шимес была здесь. Значит, мы на верном пути.

– Мы на верном пути, приятель. И нам следует торопиться, потому что мне кажется, что наши приключения только начинаются. Эй, Пьер, меня-то подожди!

Мы уже полдня пробирались по Сухому Лесу. Благодарение Господу, не было больше никаких Белых Облаков. Жизнь, да и не жизнь, словно вымерла в этом лесу. Каламбурчик получился, надо запомнить. Проходя мимо сухих стволов, ни Пьер, ни я больше не старались послушать, как стонут поющие деревья. Нам было достаточно одного представления. Я уже было совсем заскучал, когда врезался носом в спину Пьера, шедшего впереди меня.

Мы решили, что не стоит зря тратить силы на что, чтобы обоим контролировать ситуацию, и теперь сменяли друг друга каждый час. Так вот, я упёрся носом в спину Пьера и недовольно спросил:

– Ну, что там опять?

Пьер не ответил, и мне пришлось самому заглянуть через плечо. Ровным счётом ничего.

– Ну, что застыл, дружище? Что чуешь ты в краю далёком?

– Вообще-то твои шуточки не смешны и глупы, но иногда ты прав. Ты ничего не чувствуешь?

Как я могу чувствовать, если я полностью отключился?!

Пришлось снова активизировать органы чувств и принюхаться. Пьер правильно сделал, что остановился. Мои ноздри учуяли запах листьев и ещё чего-то, не поддающееся описанию. Если бы я был на Земле, то сказал бы, что это Шанель номер пять. Но так как до ближайшего шопа было чёрт знает какое расстояние, то я занёс запах в свою память, как неопознанный.

– Тебе не кажется, что запах листьев немного не к месту?

М-да! Тонко замечено. Я бы сказал, нюх художника.

– Что же ты предлагаешь, дружище Пьер?

– Может, посмотрим?

– И ты ещё спрашиваешь?

На сей раз Пьеру пришлось догонять меня.

И не из-за того, что была моя очередь. Когда дело касается неизвестности, мне нет равных.

Минут через двадцать быстрой ходьбы мы подошли к источнику странного запаха.

– Невероятно!

Я был полностью согласен со своим другом.

Посреди совершенно мёртвого Сухого Леса сверкал свежими красками оазис зелёного леса. Густые деревья спускали свои ветви до самой земли, которая представляла собой сплошной зелёный ковёр.

Отвечая на молчаливый вопрос варркана, я пояснил:

– Это просто рай. А ты ещё не хотел идти.

– Кто? Я? – изумился Пьер.

– Ладно, хватит пререкаться, пошли посмотрим. Мне кажется, что на этом чудеса не закончатся.

Оазис был совсем небольшим, может быть, шагов сто в диаметре, но тем невероятней казалось его расположение в этой Богом забытой земле. Граница оазиса была словно прочерчена гигантским циркулем. Вот здесь мёртвая земля, а вот здесь уже цветочки и мягкая травка.

– Ты заметил, что есть ещё один запах? поинтересовался тихо Пьер.

– Я заметил не только это. Нам лучше быть наготове. Там есть что-то живое. Может быть, сегодня мы полакомимся дичью. Или нами полакомятся.

Пьер правильно понял намёк и вытащил меч. Я тронул его за плечо и отрицательно покачал головой. Только нож. В таком лесу трудно будет работать мечом. Варркан, ни слова не говоря, послушно спрятал меч и достал ножи.

Вот так-то лучше. Я кивнул, приглашая следовать за мной. В таких ситуациях Пьер признавал моё первенство.

Осторожно переступив границу, я тихо заметил:

– Островок охраняется от нелюди.

Шаг за шагом мы углублялись в лес, осторожно проверяя место, куда должна была ступить нога. Потихонечку мы добрели до середины рая и остановились. Запах шёл отовсюду, но я не видел ничего и никого, кто бы мог издавать такой душистый аромат.

– Файон!

Шёпот Пьера был настолько своеобразен, что я не стал прыгать и махать во все стороны ножом. Я просто скосил глаза на друга и увидел, что он, открыв рот, смотрит вверх.

Чертова страна, то снизу, то сверху. Скоро начнут из-за угла выскакивать.

Подумав таким образом, я, не делая резких движений, но внутренне готовый к любым неожиданностям, поднял глаза.

– Матерь Божья!

Все ветки деревьев были облеплены женщинами. Причём, совершенно раздетыми. Я имею в виду, что на них не было ничего. А ничего в моём лексиконе означает абсолютно. Я кивнул головой, отчасти проталкивая в горло жёсткий комок удивления, отчасти здороваясь.

– Привет, крошки!

Крошки оказались хорошо воспитаны и кивнули в ответ.

– Пьер, захлопни челюсть, это неприлично! – верзила неохотно выполнил мою просьбу, но глаза его расширились ещё больше. Я называю это законом сохранения энергии.