Георгий Мартынов - Каллистяне

Широков промолчал.

С кем говорил Синьг и что именно он сказал, осталось неизвестным, но такого костюма, какой был на Бьесьи, они больше никогда и ни на ком не видели.

Молодые супруги прилетели очень скоро. Широков и Синяев были рады увидеть Гесьяня, которого искренне полюбили за это время. Они сумели скрыть невольное смущение при виде Бьесьи, одетой на этот раз не в прозрачный, хотя и очень легкий, костюм. Что касается молодой каллистянки, то она, казалось, и не поняла, в чем заключался ее «промах».

Олити Гесьяня, так же как раньше Синьга, опустилась на террасу, а не осталась висеть в воздухе, хотя сразу было видно, что она совсем другой конструкции. Синяев сейчас же спросил о причине.

– О, это просто из экономии, – ответила Бьесьи. – Я выключила поле. Мы собираемся провести с вами долгое время, если вы не возражаете. Как ни мало тратится энергии, но все же тратится. И потом может быть ветер… я не помню точно.

Эти слова напомнили обоим людям, что на Каллисто погода действует по расписанию. Бьесьи не помнила, назначен на сегодня ветер или его не будет.

– А чем помешает вам ветер? – спросил Синяев.

– Если оставить олити висеть в воздухе без присмотра, ветер может угнать ее, – смеясь ответила Бьесьи. – Такой случай со мной был однажды.

– Был, как же! – подхватил Гесьянь. – И мне пришлось долго искать нашу олити. Мы с Бьесьи были в лесу. Выходим на опушку – нет! Исчезла. Что такое! Спрашиваю: «Не забыли выключить поле?» – «Кажется, нет». Как вам это нравится? Олити нашлась на расстоянии трех километров. Спасибо, пролетал кто-то. Снизился и спрашивает: «Это не ваша олити летает без управления вон там?» Дело в том, что с включенным полем олити весит ровно столько, чтобы не подниматься под давлением воздуха. Практически она ничего не весит. Ветер погнал ее, как пушинку.

Синьг смеялся. Широков и Синяев слушали серьезно. Этот шутливый рассказ многое говорил им о повседневной, будничной жизни каллистян. Как не похожа была эта жизнь на земную!

– Позавтракайте с нами, – предложил Широков.

– С удовольствием, – одновременно ответил Гесьянь и Бьесьи.

– Нельзя ли как-нибудь сделать, чтобы нам доставили наши вещи? – попросил Синяев. – Я хочу переодеться.

– Это очень легко, – сказал Синьг.

Он подошел к экрану. Вскоре появилась комната, не имевшая ничего общего с теми, которые они видели до сих нор. На ее стенах было много экранов, гораздо меньших размеров, чем их экран. Посредине стоял стол с наклонной верхней доской, а перед ним кресло. Больше ничего в комнате не было. В кресле сидел молодой каллистянин.

– Я еще не давал сигнала вызова, – сказал Синьг – Он нас не видит.

– Кто он такой?

– Дежурный по сектору. Вы видите перед собой оперативный пост. Отсюда осуществляется координация всех работ, ведущихся в данном секторе. Таких секторов в Атилли восемь. Есть еще центральный городской пост, объединяющий работу секторных. Там несколько дежурных. Центральные посты городов согласовывают свою деятельность с постами урьить. Это приблизительно то же, что ваши «области». А посты урьить, в свою очередь, постоянно связаны с постом «Каллисто», который является центральным для всей планете.

Так у нас достигается необходимый порядок в работе.

– Эта система устарела, – вмешался Гесьянь. – Необходима ее замена на какую-то другую. Пост «Каллисто» когда-то находился в прямом подчинении совету планеты, и такая система имела смысл. Теперь совета фактически не существует. Но, как видите, старая система существует. Консервативность мышления, – прибавил он, пожав плечами.

Широков улыбнулся. Все на свете относительно, и Гесьянь, конечно, прав. Но странно было слышать слово «консерватизм» в применении к каллистянам. Все, что Широков и Синяев знали о них, не позволяло допустить наличие косности и приверженности к старому, отжившему.

– Кто же мешает ввести новую систему? – спросил Синяев.

– Привычка, – ответил Гесьянь. – Многие считают, что и старая система вполне отвечает своему назначению.

– Вы сказали, что совета планеты больше не существует. Кто же должен сказать решающее слово?

– Кто угодно, хотя бы я. Но ведь не скажешь, если знаешь, что не все согласны.

– А как это узнать?

– Каждый десятый день проводится обсуждение. Каждый может предложить свое, новое. Если возражений нет, предложение проводится в жизнь.

– Кем?

– То есть как это «кем»? Теми, которых это касается.

– Неясно, – сказал Синяев. – Предположим, я внесу предложение выстроить башню. Мне кажется, что она украсит город. Предположим, никто возражать не будет. А что дальше? Кто составит технический проект, кто даст материал и рабочую силу? К кому обращаться?

Трое каллистян переглянулись. Казалось, они не знали, что ответить на неожиданный для них вопрос Синяева. Широков с интересом ждал ответа.

– Теперь я могу повторить за вами, – сказал Гесьянь, – неясно! Предложение внесено, возражений нет. Значит, оно понравилось. Теперь не вы один хотите построить эту башню. Одинаково с вами думают многие. На Каллисто много архитекторов, машин, строительных материалов. В чем же дело? Башня будет строиться.

– Кем? – настойчиво спросил Синяев.

Широков видел, что Гесьянь просто не понимает его друга.

– Георгий спрашивает, – сказал он, – кто внесет работу в текущий план. Кто объявит о начале работ? Определит место постройки и, наконец, кто именно будет составлять проект? Ведь может случиться, что работать над проектом башни начнут сразу несколько человек.

– Это постоянно случается. Редко бывает один проект.

– Кто решит, который лучше всех?

– Сами архитекторы. Они покажут друг другу свои работы и выберут.

– И не будет споров?

– Почему? Всегда бывают. Но то, что лучше, говорит само за себя. Если я сделал лучше, чем вы, то не можете же вы этого не признать.

Синяев посмотрел на Широкова.

– Бесполезный разговор, – сказал он по-русски.

– Когда проект готов, – продолжал Гесьянь, – его внесут в план работ сектора, если работа мелкая, урьить, если она крупнее, или поста «Каллисто», если она имеет общепланетный характер. Остальное идет обычным путем.

– Кто может работать дежурным на посту? – спросил Широков, меняя тему. – Это, вероятно, очень сложный труд?

– Не такой уж сложный. К нему надо просто привыкнуть. Дежурным может быть каждый, у кого имеется склонность к такого рода работе. Например, я не согласился бы работать дежурным, это не в моем характере. Но многие любят и даже увлекаются. Случается, что дежурный отказывается уступить свое место другому, когда кончается его срок. Желающий занять его место, а таких всегда больше, чем нужно, вынужден иногда обратиться к дежурному центрального поста за помощью. – Гесьянь засмеялся. – Впрочем, такие случаи не только у дежурных, а всюду.