Дэвид Вебер - Давайте танцевать!

Соколовска заметно побледнела, и улыбка Хонор на этот раз была похожа на оскал охотящейся гексапумы.

— Конечно, я в курсе ваших возвышенных покровителей и защитников, миз Соколовска, — сказала она холодно. — К сожалению для вас, ни одного из них, кажется, в данный момент здесь нет… а я есть. И, что может удивить вас, но ни один из них не находится в моей цепочке командования, и меня действительно не слишком заботит, что они могут подумать о моих текущих действиях.

— Вы блефуете! — взорвалась Соколовска. — Мне все равно, кто вы, но как вы думаете, что скажет ваше собственное правительство, если вы спровоцируете инцидент подобного масштаба?!

— Вы действительно думаете, что Чарновска и Обермейер признают после всего, что были в кармане "Рабсилы"? — Хонор одарила ее наполовину жалостливым взглядом. — Они отшвырнут вас как вчерашний мусор, Соколовска, и вы это знаете. Конечно, за исключением того, что кто-то из вас захочет выдать сообщников и стать свидетелем обвинения и свидетельствовать против них.

— Они не должны ничего признавать, чтобы потребовать вашу голову! — произнесла Соколовска, и Хонор решила, что это прозвучало немного более отчаянно.

— Может быть и так, — ответила она, с другой улыбкой гексапумы. — С другой стороны, может быть, я действительно не забочусь об этом. И могу ли я это или нет, ни на йоту не изменит разницы в том, что произойдет здесь, в этой звездной системе, в следующий час или около того.

— Если вы попытаетесь приблизиться к борту этой платформы, чертовски много этого "невинного персонала", который вас дьявольски беспокоит, скорее всего, будет убито, — отрезала Соколовска.

— Давайте раскроем карты, — решительно сказала Хонор. — Я знаю все об обычных рабочих процедурах "Рабсилы". Я также знаю, как и вы, что каждый из этих людей будет мертв к тому моменту, как вы оставите эту станцию, чтобы открыть магазин в другом месте. Это случиться несмотря ни на что. И если бы я отступила сейчас, вашим следующим шагом было убить каждого из них, прежде чем взорвать "базу" и попытаться исчезнуть среди общего населения системы. Так что не думайте, что угрожая им, заставить меня передумать. С другой стороны, возможно, вы позаботитесь получше рассмотреть то, что я говорю вам чистую правду о моих людях на борту "Рапунцель". И я никогда не говорила, что это морские пехотинцы.

— Что? — глаза Соколовска сузились. — О чем, черт возьми, вы сейчас говорите?!

— Я говорю об Одюбон Баллрум, миз Соколовска. — Голос Хонор был более решителен, чем когда-либо, а в уголок рта стал подергиваться. — Вблизи от меня есть лучшая вещь для тысяч из них на борту "Рапунцель", и, поверьте мне, они бы очень хотели станцевать с вами.

Она смотрела в глаза Соколовска, и тишина повисла между ними. Она растянулась на несколько секунд, прежде чем другая женщина встряхнулась и посмотрела на нее.

— Вы лжете. Вы ведь не ожидаете, на самом деле, что я поверю в то, что даже манти будут действительно атаковать суверенную территорию Силезии с кучей проклятых террористов, не так ли? — Соколовска пролаяла смешок. — Хорошая попытка, но это уж слишком!

— Эта манти также наполовину беовульфианка, — сказала ей Хонор очень тихо, — и если это будет стоить мне карьеры, так тому и быть. Мы придем на борт этой платформы, миз Соколовска, и мы предпримем все, чтобы каждый раб, и каждый невинный работник, покинул ее вместе с нами. И если вы планируете убить некоторых из них или даже всех их в попытке убедить нас отступить, то вам тоже лучше подумать обо всех историях, которые вы когда-либо слышали о Баллрум. Потому что единственное, что стоит между тысячами из них и вами — это я.

— Вы не посмеете. — Соколовска посмотрела на нее, но в ее карих глазах сейчас мерцало что-то очень похожее панику. — Даже если этот ваш грузовик нафарширован теми сумасшедшими, вы не осмелитесь спустить их на нас. Тебя не просто разорвут за это, а распнут!

— Я готова рискнуть, миз Соколовска… а вы?

Две пары карих глаз скрестились, а затем Соколовска обнажила зубы.

— Чертовски верно, — тихо сказала она. — Чертовски верно. Приходите на борт этой платформы, коммандер. Вперед. Я приглашаю вас, и знаете почему? Я ни черта не теряю. А в тот момент, когда первый из ваших морских пехотинцев, или один из тех сумасшедших Баллрум, ступит на борт этой платформы, я…

Вдруг, совершенно без предупреждения, голова Соколовска взорвалась ужасными брызгами красного, серого и мелких, белых осколков костей. Хонор услышала высокий, безошибочно узнаваемый вой пульсера. Кто-то кричал, а затем раздались звуки пульсеров, открывших огонь.

Казалось, это продолжалось вечно, хотя на самом деле было не больше, нескольких секунд. Затем, внезапно, дисплей заполнило другое лицо. Лицо мужчины, с темными глазами и темными с прожилками серебра волосами.

— Я Камиль Мазур, старший инженер! — Хрипло сказал он. — Мы не все такие сумасшедшие суки!

— Хорошо. Должна ли я предположить, что вы намерены сдаться? — Хонор была спокойной, непоколебленной внезапным насилием.

— Да! Я имею в виду… — Мужчина встряхнулся. — Я имею в виду, что я готов сдаться, как и многие другие, уверен. Но не все из них. — Он поморщился. — Некоторым из остальных, как и ей — нечего терять. Я никак не смогу их контролировать, даже если бы и попытался.

— Тогда, мистер Мазур, я рекомендовала бы вам и любому, кто согласится с вами, спускаться туда, где содержатся ваши заключенные и сохранить их живыми, — холодно сказала Хонор. — Мы придем на борт… и мои "союзники" будут не очень рады, если они найдут много мертвых рабов. Вы меня понимаете?

— Я не могу, я имею в виду, как я должен…

— Это ваши проблемы. — Ее голос мог заморозить сердцевину звезды, и глаза ее были безжалостны. — Разберитесь с этим. И помните об этом. Если вас убьют при попытке сохранить их живыми, это, вероятно, все равно будет лучшим, чем то, что случится с вами, если Баллрум получит в руки вас, а они будут мертвы.

Она держала его глаза мгновение, видя в них воюющие приливы паники и отчаянную надежду, и нисколько его не жалела.

— Харрингтон, конец связи, — сказала она.

* * *

— Ложись!

Хонор крякнула от удивления, когда кто-то врезался в нее, схватил и швырнул ее на обшивку палубы. Она ударила через плечо и хмыкнула снова, на этот раз тоскливо. Кто бы ни решил растянуться на ней, сделал это, потому что через внешний микрофон на ее скафандре послышался шипящий визг дротиков тяжелого трехствольника и громыхнувшее стаккато, когда они ударили по переборке над ней, а вспышки взрывов разорвали ее на части. Вес сдвинулся на ее ноги, завыл пульсер, кто-то закричал, и трехствольник внезапно прекратил огонь.