Роберт Блох - «Если», 1994 № 11-12

Капитан явно не знал, как ему поступить, и Шлиз прошелестел на гроачианском:

— Подчиниться. Затем обрушить на негодяя кару за совершенные им преступления, обдумав ее подробно и без всякой поспешности.

Магнан, издавая булькающие звуки, вышел, за ним по пятам последовал Зищ. Шлиз перестал брыкаться. Солдаты стояли, как закоченелые, бдительно взирая на дверь. Прошло десять минут, коротко взревели двигатели земного корабля, потом звук их стал стихать, стихать и замер окончательно.

— И что дальше? — осведомился Шлиз. — Если вы намереваетесь соревноваться со мною в выносливости, то должен напомнить вам, что гроачи способны простоять на месте десять стандартных дней, даже не шевельнув мигательной перепонкой.

— Прикажите солдатам выйти, — потребовал Ретиф.

Шлиз попротестовал немного, но подчинился. Мгновение спустя из-за двери послышался визгливый, но определенно человеческий голос. В проходе вновь появился Магнан, двое гроачи волокли его за руки, а третий целил ему распылителем в голову.

— Они… они меня не подождали, — подвывая, пожаловался дипломат.

— Отпустите меня! — прошипел Шлиз. — Или вы предпочитаете увидеть, как мои парни снесут вашему начальнику голову?

— Его голова против вашей — это похоже на честную сделку, — сказал Ретиф.

Магнан разинул рот, но произнести ничего не сумел и только глотнул воздуху.

— Сколь ни тягостно будет мне видеть внутренности Планетарного Директора, нафаршированные пулями в столь живо описанной вами манере, — сказал из-за спины Магнана Зиш, — но заверяю вас, что готов пожертвовать им ради защиты национальной чести гроачи.

— Он имеет в виду — ради собственного продвижения по службе, — прошипел Шлиз. — А если я при этом подохну, он горевать не станет.

Ретиф оттолкнул Шлиза в сторону и бросил пистолет на пол.

— Я сказал бы, что вы блефуете, Зиш, если бы не был уверен, что мы оба нужны вам живыми.

— Вот как? И на что же ты мне нужен живым, мякотник? — Зиш отобрал у одного из солдат распылитель и прицелился.

— Разумеется, эти жалкие отбросы генетики пока представляют для нас интерес! — оборвал подчиненного Шлиз, потирая живот в том месте, где в него упирался пистолет. — По крайней мере до той поры, пока они не откроют нам тайну своих поисков!

Он повернулся к Ретифу:

— Ну что, займемся делом?

Ретиф извлек из нагрудного кармана сигару, раскурил ее и выдохнул пахучий дым, целя в обонятельные отверстия инопланетянина, плотно сжавшиеся, едва их коснулся аромат вирджинского табака.

— Почему бы и нет, Шлиз. Кто у нас теперь выставлен на торги?

— Вы сами, дражайший землянин, — зловеще произнес гроачи. — Цена вашей жизни — исчерпывающее описание характера и местоположения скрытых на этой планете сокровищ.

Ретиф кончиком сигары обвел подтеки на стенах, грязь, набившуюся в углы, и обломки черепицы:

— Они перед вами.

— Вы, стало быть, не хотите лишать нас удовольствия помочь вам проникнуться духом сотрудничества, так? Прелестно. Иметь дело с существами, у которых сразу развязывается язык, — это такая скука.

— Вы не посмеете пытать нас, — взвизгнул Магнан. — Наши коллеги знают, где мы находимся. Если мы не вернемся к ним в целости и сохранности, они отомстят вам и отомстят ужасно.

— Не иначе, как направят нашему Послу ноту протеста, — Шлиз насмешливо щелкнул жвалами.

— Впрочем, помимо расчленения заживо, существуют и более тонкие методы убеждения. Скажем, мы, гроачи, чувствуем себя в замкнутом пространстве как дома, что же до вас, землян, то вы, по слухам, страдаете клаустрофобией, — утверждение, которое меня много раз подмывало проверить. Ныне у меня как раз имеется все необходимое для проведения эксперимента.

Он махнул щупальцем Зишу, и тот, наставив на пленников оружие, провел их по широкому коридору к металлической двери. Двое солдат с трудом сдвинули в сторону тяжелую панель, за которой обнаружилась крошечная — не более шести футов в ширину — квадратная комнатка без окон и мебели.

— Вот ваша камера, господа. Возможно, тут несколько тесновато, но уж зато ни дождь, ни ветер вас не обеспокоят.

Ретиф и Магнан ступили внутрь. Двое солдат поднажали еще раз, и тяжелая дверь закрылась.

В полной темноте на стене камеры объявилось тусклое пятнышко света. Ретиф протянул руку и ткнул в него большим пальцем.

Заскрежетали древние редукторы, застонали престарелые тросы, и лифт поехал вниз.

Магнан взвизгнул и предпринял попытку вскарабкаться на стену.

— Ретиф! Что происходит?

— Нет, нет, мистер Магнан, — сказал Ретиф. — Вам по роли полагается иная реплика: «Все идет именно так, как я запланировал». Иначе как же ваша репутация прозорливца?

— Шлиз был совершенно прав насчет клаустрофобии, — придушенно произнес Магнан. — Я чувствую, как надо мною смыкаются стены!

— А вы закройте глаза и внушите себе, что сейчас вторник, утро, идет совещание, и облегчение, которое вы испытаете, обнаружив, что вы по-прежнему здесь, избавит вас от какой угодно клаустрофобии.

Лифт содрогнулся, лязгнул и встал.

— А что т-теперь? — тонким голосом проблеял Магнан.

Ощупав дверь, Ретиф отыскал какой-то штырек, за который можно было ухватиться, вцепился в него и потянул. Дверь неохотно отползла, и перед землянами открылся огромный, с колоннами, зал, слабо освещенный полосками тускло тлеющего вещества на стенах, украшенных фресками: гротескные фигуры исполняли некий малопонятный обряд.

— Это могильник, — приглушенно сказал Магнан, — видите росписи. Тут, наверное, костей видимо-невидимо, хотя я, в общем, не очень верю в Проклятие Мертвых Королей и тому подобные вещи.

— Подозреваю, что проклятия живых послов — штука куда более действенная, — откликнулся Ретиф и двинулся через зал к одному из множества отходящих от него коридоров. Древние стены хранили рельефные, ярко раскрашенные изображения еще более загадочных сцен. Многие из картин пересекались таинственными надписями на неведомом языке.

— Это, скорее всего, цитаты из местного варианта Книги Мертвых, — высказал догадку Магнан, когда на глаза ему попалось очень красочное изображение рослого инопланетянина, судя по всему, угрожавшего другому инопланетянину, из ушей которого, завиваясь, валили клубы дыма.

— Вот эта картина, к примеру, — продолжал Магнан, — несомненно, показывает нам Бога Загробного Мира, который предает душу усопшего суду.

— Либо это табличка «НЕ КУРИТЬ», — заметил Ретиф.

Проход сделал изгиб и разделился надвое. Тот, что уходил налево, перегораживала зловещего вида яма с поблескивающей черной жидкостью.