Мак Рейнольдс - Дуэльный кодекс

Освободившийся майор ринулся на подмогу начальству.

— Синьор Хорстен! — с упреком обратился он к доктору. — Его высокопревосходительство и так уже соблаговолил…

Когда рядом горько плачет от обиды маленькая девочка, может дрогнуть даже каменное сердце. Встречаются, конечно, люди совсем бессердечные — политики, например, но и среди них бывают исключения. Вот и его высокопревосходительство отчего-то вдруг почувствовал себя не в своей тарелке. Поставив рюмку с драгоценным ликером на коктейльный столик, он решительно поднялся с дивана.

— Одну минуту, maggiore, — поднял руку Первый Синьор. — Маленькая principessa — наша дорогая гостья. Ее уважаемый отец великодушно позволил ей расположиться в самой большой спальне. Полагаю, мы тоже можем себе позволить проявить великодушие. Пусть остается. Я займу другую. Кстати, кто такая Гертруда? Няня?

— И вовсе даже не няня! — шумно запротестовала Элен; добившись своего, она тут же перестала плакать и пришла в отличное расположение духа. — Гертруда — это мальчик. И еще энгелист.

— Энгелист? — в недоумении повторил его высокопревосходительство. По его растерянной физиономии было видно, что он не только ошарашен происходящим, но и с каждой минутой все сильнее запутывается в этой анекдотической ситуации.

— Гертруда — это ее кукла, — поспешно подсказал Верона. — Вероятно, девочка несколько раз слышала от взрослых, что так называют себя подрывные элементы, вот и напридумывала всякую ерунду. Она… она не понимает, что говорит.

— Ха! — недовольно буркнула Элен.

Двое адъютантов с двух сторон приблизились к Первому Синьору с какими-то срочными донесениями.

Наконец-то рядом с ним появился кто-то, на кого

можно было безнаказанно рявкнуть и даже наорать.

Что правитель и сделал: сначала рявкнул. Потом начал орать. Адъютантов как ветром сдуло.

Отведя душу, он немного повеселел и сразу вспомнил о своем любимом зеленоватом шартрезе. Взял рюмку со столика и плавным движением понес к губам. Да так и не донес, ошеломленно уставившись на нее— она была пуста. По выражению лица Первого Синьора нетрудно было догадаться, что он не помнит, выпил ли ликер или не делал этого. Взгляд его на миг задержался на Элен, находившейся ближе всех к коктейльному столику, но мелькнувшее в голове подозрение показалось столь невероятным и кощунственным, что он его сразу отбросил.

Еще раз недоверчиво заглянув в таинственным образом опустевшую рюмку, его высокопревосходительство вновь подошел к бару. Он не сразу вспомнил, что спрятал заветную бутылку, а вспомнив, долго шарил по карманам, отыскивая ключ. Достав бутылку, он уже приготовился наполнить рюмку, но почему-то вдруг передумал, отставил ее в сторону и потянулся за другой, более пригодной для водки.

Роберто Верона с изумлением наблюдал за странным поведением Первого Синьора. Никогда прежде ему не случалось видеть его в таком состоянии. Но у начальства свои причуды, и майор, недоуменно покачав головой, счел за благо вернуться к исполнению своих непосредственных обязанностей.

Суматоха, вызванная вселением в гостиницу почетного гостя, понемногу улеглась. Расторопные холуи закончили обустройство его предвыборного штаба и больше не докучали своей беготней. Джерри Родс все это время так и просидел на диване, развалившись в свободной позе и лениво наблюдая за происходящим.

— А что это за штука такая — псевдовыборы? — неожиданно спросил он, повернув голову в сторону его высокопревосходительства.

Первый Синьор успел к этому моменту частично восстановить пошатнувшееся душевное равновесие. Заняв прежнее место на другом конце дивана и крепко зажав в кулаке новый сосуд с бесценным ликером, он вдруг заметил мыкающихся на заднем плане майора Верону и еще нескольких военных высокого ранга.

— Убирайтесь! — рявкнул его высокопревосходительство, частично оправдав ожидания господ офицеров. — Все, все убирайтесь! Я ужасно устал и не хочу больше никого видеть.

— Несомненно, это переезд сюда так утомил ваше… — льстиво начал Верона.

— Несомненно, — буркнул правитель. — А теперь оставьте меня. Я хочу… хочу немного расслабиться в беседе с нашими… нашими друзьями с других миров. Все что угодно, лишь бы не… — Он оборвал фразу на середине и гневно зарычал: — Все вон, я сказал!

Господа офицеры стремительно ретировались.

Глава государства устало откинулся на спинку дивана и смежил веки.

— Старею я, что ли? — пробормотал он сквозь зубы, но достаточно громко, чтобы быть услышанным.

Что-то скрипнуло. Первый Синьор очнулся, открыл глаза, выпрямил спину и ожил.

— Кто-то, кажется, задал мне вопрос? — произнес он, выжидательно глядя на Джерри.

— Как тебя звать по-настоящему? — моментально отреагировала Элен.

Всем на мгновение почудилось, что его превосходительство сейчас опять закроет глаза и впадет в летаргический сон. Но тот мужественно справился с искушением и даже попытался изобразить на лице восхищение столь непоколебимой настойчивостью восьмилетнего ребенка. Получилось не совсем удачно, но тут уж ничего не поделаешь.

— Меня зовут Антонио Чезаре Бартоломео д'Арреццо, маленькая principessa.

— Слишком длинно, — объявила Элен после короткого раздумья.

Антонио Чезаре Бартоломео д'Арреццо заставил себя еще раз улыбнуться девочке доброй, снисходительной улыбкой и без промедления повернулся к Джерри:

— Вы, помнится, интересовались псевдовыборами, синьор Родс?

Дорн Хорстен добродушно прогудел из своего кресла:

— Я тоже с удовольствием послушаю, если вы не против. Вообще-то политические страсти не моя, как говорится, сфера, но термин меня заинтриговал.

— Вы хотите сказать, что система псевдовыборов еще не получила широкого распространения на других планетах Содружества? — удивился Первый Синьор.

— М-да, приблизительно это я и имел в виду, — дипломатично уклонился от прямого ответа ученый.

Родс между тем встал и направился к бару. Взял бокал и…

Первый Синьор с величайшим трудом усидел на месте. Глаза его неотрывно следили за каждым движением молодого человека, но мелькнувший в них проблеск надежды очень скоро сменился беспросветной горечью невосполнимой утраты. Среди десятков бутылок разнообразных форм и расцветок рука Джерри безошибочно выбрала ту единственную, которую он сам так неосмотрительно забыл убрать и запереть в нижнее отделение. Да еще и бокал этот невежа выбрал, как назло, самый большой — коктейльный!

Родс, даже не подозревая, какую бурю эмоций вызвал его невинный поступок, вернулся на место, с удовольствием сделал глоток из более чем наполовину заполненного бокала и приготовился слушать. Правитель изобразил на потускневшей физиономии жалкое подобие улыбки и заговорил: