Александр Карпенко - Грань креста

Фельдшера:

- Ну не мог я такого стерпеть! Раз уронил поганца, другой, а моя и говорит...

- Ты прав, хамье лечить нужно...

- Господа доктора! Предлагается тема для диссертации: "Клиническое применение оплеух при лечении психопатии".

Народ смеется.

- А что, некоторым и впрямь показано. В терапевтических дозах, разумеется.

Хорошо сидим!

После Люсиной рассказки о троекратно давившейся бабусе и невиданном рецепте разговор плавно сполз на суициды. Самоубийства то бишь. Незаконченные, естественно. Кто это дело до конца довел, к тем труповозку вызывают, а не психбригаду. Один мой знакомый санитар из дурдома с многодесятилетним стажем на слово "суицид" презрительно махал рукой и непререкаемо заявлял:

- Суицид на кладбище лежит. А это все показуха. Ну, не совсем так. Бывают у людей и осечки. Так, один кадр проворовался по-крупному. Рассудив, что ему один черт до могилы за решеткой куковать, а с семьи взыскивать не будут, решил быстренько издохнуть. Своя логика в этом есть - срок расхитителям обычно дают вместе с конфискацией неправедно нажитого, а наворовано было столько, что не детям - внукам хватит.

Обставил все серьезно. Влез на перила балкона немалого этажа, на шейку петлю добротно намыленную приладил, да в лоб себе - пулю. Не застрелится удавится. Не удавится - всмерть разобьется. Триста процентов гарантии. Ан нет, не вышло! Пуля, скользнув по лобной кости, обогнула череп и застряла под шкурой за виском. Рука, что ль, дрогнула. Веревка обрывается, и клиент, сломав два ребра, приземляется парой балконов ниже. Так и завернули полисмены миляге ручонки за спину, в "воронок" поволокли. Сгинул в тюряге, болезный, семья по миру пошла.

Рассказов о самоубийцах и самоубийствах припасено у каждого немало. А уж я-то тут - король! Чай, не один год в профильном отделении для самоубийц при столичном Институте "Скорой помощи" напрягался! У меня даже собрана была объемистая коллекция предсмертных записок. Жаль, жена ими печку растопила. Решила, что на мою психику плохо влияют. Бог ее знает, может, и права была.

Словом, разговор продолжается. Уровень жидкости в имеющихся емкостях неуклонно падает. Всем интересно. Всем есть что поведать друг другу.

- ...карбофос лакал. Целый пузырек сожрал. А чтоб проскочило легче, черемшой закусывал. Прикинь, каково нам желудок промывать было! Зонд этой дрянью засоряется поминутно. Мы его туда-сюда, туда-сюда. То засунем, то вынем, то обратно засунем. Дух стоит убийственный. Мы в тазик с промывными водами поблюем, побьем дурака с досады и дальше моем...

-...охранники молодые попались. Ретивые. Ну буквально все поотбирали! Вот лежит он на нарах и думает, как жить дальше. А картинка-то мрачная: всем известно, каково в тюрьме насильникам. Тем паче тем, кто детей насиловал!

Слышит охрана чавканье. Громкое такое, аппетитное. Сперва не обратили внимания. Продолжается. Озадачились: что бы это ему кушать?. Ведь нет ничего. Глядь - а он локтевой сгиб себе грызет. Я приехал - ужаснулся. Дыра в кулак, и все вены уже снаружи. Чуть-чуть догрызть не дали, а то еще бы пара укусов...

- ...смирный такой дедулька. Тихий, безобидный. Сидит-посиживает у окошка, газетку читает. Палату свою прибирает, за всеми посуду моет, лежачих кормит. Чуть ли не на выписку уже готовили. А он, злодей, подобрал где-то от расчески зубок, наточил на батарее и шизофренику с переломом ноги в ухо всадил со всей дури.

В отделении крик, шум, все сбежались. Пока то да се - исчез дедулька. Уж как он через три двери прошел - до сих пор загадка. Только через пару дней нашли его в парке за старым корпусом. Висит на каштане, посинел, уже попахивает.

Ну, я, как бобик, и пошел за выговор расписываться. Начальству по барабану, что я вообще в приемном дежурил - всей смене по выговору, а ответственному - строгий...

- ...и хирурга не беспокоили. Такое дерьмо сами как-нибудь зашьем. Царапины неглубокие, как правило, штопать несложно. А анестезии в нем и так пол-литра минимум....

- ...не скажи. Тоже так думал, а глянул - там концы сухожилий торчат. Уж тут хочешь не хочешь...

- ...коллега хренов. И не с чем-нибудь капельницу, а с такой дозой ганглиоблокаторов, что неясно, где и спер-то столько. А внутрь - для верности спирта стакан и полную пачку...

- Что там про спирт? У меня в стакане сухо.

- А вот я, коллеги, видел суицидальную попытку отравления коньяком.

Дружный гогот. Деревья ходят ходуном, и автомобили качаются на рессорах.

- Зря гогочете. Абсолютно непьющая дама, чья максимальная доза спиртного не превышала полбокала шампанского на Рождество и день рождения, стрескала литр коньяка. Молодой любовник, видите ли, бросил. Ну, жизнь кончена. Так ведь впрямь чуть цели не достигла! Кома хорошая была, возились с ней полночи, да и потом не в дурку повезли, а в реанимацию.

- Коньяк-то хоть добрый был?

- "Реми Мартин", ни больше ни меньше!

- О-о, - застонали все коллеги, - нас бы кто отравил!

Люси потребовалось отдельно пояснить:

- Ну, это как для тебя "Гиннес".

- Насчет смеха. Представьте: суицидальная попытка отравления слабительным. Девять упаковок.

- Гы-ы! Га-а!

Трава ложится плашмя, и ампулы скачут в ящике. Зверье тикает со всех ног, подозревая землетрясение.

- Вот и мы так ржали. И Абрамыч икать со смеху начал. А персонал в родном заведении от веселья на полсуток работоспособность потерял. Заезжаем через пару дней - как там засранец? Помер, говорят. Как так? Да обыкновенно. Так его несло, что кишечное кровотечение открылось.

-Бр-рр... Такой смерти не позавидуешь. Коньячком-то травиться слаще!

Лужок вновь огласил вопль. На сей раз его интенсивность была особенно велика. Создавалось впечатление, что клиента пытает бригада гестаповцев.

- Ох, я тебя... - мечтательно бормочет Хосе, направляясь к автомобилю, открывает дверцу. Клиент, выпучив глаза, стремглав вылетает из транспорта и, завывая нечеловеческим голосом раненой гиены, несется неведомо куда.

Куда ж ты собрался, родной? Не въезжаешь в ситуацию! Все дружно повскакивали на ноги, в руках, как по волшебству, возник инструмент - дубинки, баллончики, наручники. Незавидна твоя участь, дурашка. Бегать - это больно.

Родимый подлетел к чахлым кустам, повозился что-то. Мы услышали плеск изливающейся под солидным напором жидкости, стенания:

- Нет сил, господа, нет сил, простите! Столько часов взаперти, не .могу больше...

Не застегнув порток, побрел обратно, на казнь. Казнь отменили, ограничившись направляющим обратно пинком. Все ж порядок должен соблюдаться.

- Коллеги, засиделись мы что-то. Пора и честь знать. Работа стоит. Вон Люси на вызов собиралась.

- Да он рассосался уже, поди.