Стивен Бакстер - Корабли времени

– Кто вы? – прошептал он, словно опасаясь ответа.

– Ты знаешь. Или до сих пор не догадался?

Пауза стала затягиваться. Морлок заерзал в кресле, но сейчас его присутствие было призрачным и почти невероятным – не имеющим значения для нас обоих.

Наконец Моисей выдавил:

– Да, да. Кажется, я понял.

Я не спешил обрушить на него всю тяжесть правды. То, что Моисею представлялось интригующим вымыслом, полуфантастическим предположением, воплотилось в реальном объекте, сделанным моими – и его – руками. Столкнуться с воплощением мечты. Да еще и с самим собой, пришедшим из другого времени – было непростым испытанием.

– Мое появление здесь – неизбежный результат твоих поисков. – подчеркнул я.

Он взглянул на меня по-новому, скользнув оценивающим взглядом по моему лицу, волосам, одежде.

Я пытался разглядеть себя посмотреть на себя со стороны, глазами двадцатишестилетнего. Тут же невольно я пригладил волосы, которых не расчесывал с самого 657 208-го года, и втянул живот, в молодости не имевший таких очертаний. И все равно особого восторга в его лице не ощущалось.

– Посмотри как следует, – с чувством сказал я. – Перед тобой твое будущее.

Он почесал подбородок.

– Малоподвижный образ жизни? И оттопырил большой палец в сторону Нево. – А это кто? Неужели…

– Гость из будущего, – кивнул я. Из 657 208-го. Доставленный сюда на машине, которая существует пока лишь в твоей голове, как идея.

– Гм. Не терпится задать массу вопросов. Ну, и как?

– Что – как?

– Что со мной произошло дальше? Я достиг успеха и славы? Женился? Ну и тому подобные пустяки. Пожалуй, лучше об этом и не спрашивать. – Он снова метнул взгляд на Нево. – Вот будущее рода «гомо сапиенс» – это будет поинтереснее.

– Ты что – не веришь мне?

Он снова взял стакан, обнаружил, что тот пуст, и поставил на место.

– Не знаю. Просто… все это странно. Любой может заявиться с порога и сказать, что он – это я, только из будущего.

– Но ты же сам уже понял, что такое возможно. И потом – вглядись в мое лицо!

– Сходство есть, признаю. Но сходство еще ничего не значит. Может, все это вообще дружеский розыгрыш, – он пристально и подозрительно посмотрел на меня. Потом взгляд его стал и вовсе сердитым. – Желаете выставить меня дураком?

– Ну, а предположим, что это не так.

– Не так? – он снова поскреб подбородок. – Ну, даже если и не так, если отмести возможность дружеского розыгрыша – друзья в курсе, чем занимаюсь я. Но в таком случае…

– В таком случае… – помог я.

– У вас должна быть определенная цель, для того, чтобы заявиться в собственное прошлое.

– Совершенно верно, – я поднял палец, вспомнив, что имею дело с легко возбудимым молодым человеком. Между тем нам предстояло решить жизненно важный вопрос. – Да. Я прибыл в прошлое не просто так. Не для того, чтобы полюбоваться на себя, не для пустого развлечения. Насколько тебе самому известно, я ничего не делал в жизни ради пустого развлечения.

Он надменно выпятил подбородок.

– Это все фразы. Неужели все дело во мне. Кто я? Даже не ученый – так, лудильщик, дилетант. Я не политик и не пророк. Зачем ради меня являться тени из будущего?

– Дело в том, что ты изобретатель самого грозного оружия, когда-либо сконструированного на Земле. Ты автор Машины Времени.

– И что же вы должны сообщить мне?

Что ты должен немедленно, как можно скорее избавиться от платтнерита. Займись чем-нибудь другим, найди новую тему для исследований. Ты не должен заниматься Машиной Времени – это очень важно! Иначе все рухнет.

– Рухнет – что?

– Все. Целые миры исчезнут из мироздания – только благодаря Машине Времени и твоему неуемному любопытству.

Сдвинув кончики пальцев перед собой, он посмотрел на меня.

– Ну, хорошо. Очевидно, у вас есть еще, о чем рассказать. Это длинная история? Может быть, принести еще бутылку бренди – или чаю, например?

– Нет. Большое спасибо, – с чувством произнес я. У нас, – я подчеркнул «нас», – нет времени на чай. Я постараюсь быть максимально краток.

И я поведал ему историю, всю как есть, с самого начала – про изобретение и оба своих путешествия в Будущее. Про свои смелые эксперименты, про Элоев и Морлоков, и про то, что обнаружил по возвращении.

Несмотря на крайнюю усталость – по моим расчетам, я не стал уже вторые сутки – по мере своего рассказа я все больше загорался, то и дело бросая взгляд на лицо морлока в пламени свечи – мое доказательство истинности этой истории. Поначалу меня смущало присутствие Нево, безмолвно внимавшего моей пылкой речи, но вскоре я заметил, что и Моисей начинает поглядывать в его сторону морлока, всякий раз по-новому удостоверяясь в моих словах.

Но вскоре мой рассказ захватил его настолько, что он не сводил глаз с моего лица.

6. Вера и скепсис

Ранняя летняя заря уже занялась, когда я приблизился к окончанию своего рассказа.

Моисей сидел в кресле, уперев ладонь в подбородок – взор его был прикован ко мне. Наконец он сказал:

– Ладно. – И еще раз повторил: – Пусть будет так.

Он встал, потянулся и подошел к окну. Раскрыв створки, он выглянул в туманное светлеющее небо.

– Замечательная история, – протянул он. – Просто великолепная.

– Но это еще не все, – заметил я охрипшим голосом – в горле у меня уже несколько раз пересохло, а бренди давно закончилось. – Во время второго путешествия во времени я очутился в другой Истории. Машина Времени – это сокрушитель Историй. Это Разрушитель Миров и Рас. Неужели тебе непонятно, что ее нельзя изобретать?

Моисей обернулся к Нево.

– А что вы скажете об этом – человек из будущего?

Кресло Нево оставалось в тени – он выбрал самый темный угол гостиной, где и прятался от приближающихся солнечных лучей.

– Я не человек, – возразил он ровным холодным голосом. – Но, тем не менее, я из будущего – одного из бесчисленных миров или возможных его вариантов. Все это похоже на правду – во всяком случае, логически возможно. Машина Времени вмешивается в Историю, всякий раз направляя ее по новому пути. Сам принцип ее действия состоит в искажении Истории, благодаря свойствам платтнерита. Как это материал искажает проходящий сквозь него свет, так же и ваше изобретение всякий раз деформирует историю, проходя сквозь нее. Тут есть много общего.

– Ну, это уже метафоры, – вмешался я. – Я тоже готов допустить, что появление Машины времени на карте Истории – нечто сродни движениям коня на шахматном поле. Эта фигура – единственная из всех, движется по доске не линейно. Но и ее путь можно рассчитать, он имеет максимально допустимое количество вариантов.