Кир Булычев - Летнее утро (Сборник)

— На улице я увидел спичечный коробок, — сказал Вячик. — В трех метрах от меня. И я изменил направление его полета.

— Вячик! — сказала мама. — Где у нас лежит элениум?

— Мама!

— Ты знаешь, как меня беспокоит твое психическое состояние. Именно психические сдвиги были первопричиной моего разрыва с твоим отцом.

Вячик вздохнул. У отца, насколько Вячик знал, с психикой все было в порядке. У отца была другая семья, двое детей, он присылал поздравления Вячику ко всем праздникам и подарки ко дню рождения.

Счастливое состояние постепенно испарялось. Мама шуршала в аптечке, разыскивая элениум. Вячик постарался поднять спичечный коробок, лежащий на плите, тот дрогнул, шевельнулся, но не поднялся.

— Телекинез осужден наукой, — сказала мама, разрывая целлофановую обертку лекарства. — Прими таблетку и тебе полегчает. В ином случае придется показать тебя психиатру.

Вячик, разумеется, принял таблетку.

5

— А сейчас вы могли бы что-нибудь сдвинуть? — спросила Люда. Они уже вернулись к гостинице.

— Не знаю, — сказал Вячик. — К этому должно быть специальное настроение.

— И сейчас его нет?

— Оно было там, у магазина.

— И что случилось?

— Не знаю. Что-то случилось.

— Да, — согласилась Люда. — Что-то случилось.

В последующие дни им не удавалось остаться вдвоем, и ворошение в груди, сладко мучившее Вя-чика при виде Люды, не находило выхода. Перед отъездом английские коллеги давали в честь группы ужин. Мария Петровна сказала благодарственную речь минут на двадцать.

— Завтра, — сказал Вячик, — будем в Москве.

— Да, — сказала Люда. — Я была рада с вами познакомиться.

— Мы в Москве встретимся? — спросил Вячик.

— А зачем? Это никому не нужно.

— Как так зачем? — И Вячик не придумал причин для встречи.

Ночь в комнате, где жили Завадовский с Вячиком, прошла печально. Вячик сидел там в полном одиночестве, скрывшись от спутников, которые отправились бродить по ночному городу, размышляя о том, что жизнь может завершиться и к тридцати пяти годам. Скоротечность и продолжительность ее зависит от случайных причин, которые складываются в общую модель неудачи.

6

Утром Вячик с Завадовским чуть не проспали отъезд и пришлось собираться в страшной спешке. В голове и груди была пустота, столь обширная и гулкая, что Вячика можно было засыпать зерном, как элеватор.

Вся группа уже ждала в автобусе, и дамы встретили их укорами.

Место рядом с Людой пустовало, но Вячик не прошел туда, а примостился рядом с водителем. Он старался вспомнить, как звучит на латинском языке выражение: «Так проходит земная слава», но не вспомнил.

Отстраненное одиночество Вячика прервалось в зале ожидания, потому что Люда подошла к нему и сообщила:

— Мне жалко, что так произошло. Извините меня.

Люда еле доставала ему до плеча, голос ее сорвался.

— Я ночью ревела, — сказала она. — Вообще-то я плакса.

— Я не знал, — сказал Вячик тихо.

— Возьмите мой рабочий телефон, — сказала она. — Если хотите.

— Конечно, — сказал Вячик. — Когда я отпечатаю фотографии, я обязательно вам позвоню.

Объявили посадку.

Они сидели рядом.

— Мне сейчас лучше, — призналась Люда, когда самолет выруливал на взлетную полосу.

— Ты не понимаешь, — сказал Вячик. — Ты не понимаешь, что я сейчас для тебя все могу сделать.

Это чувство поднялось к самому горлу. Вячик запрокинул голову, чтобы не захлебнуться в нем.

Власть Вячика над предметами, над всем миром была настолько велика, что он одним ударом мог бы обрушить в Темзу Вестминстерское аббатство или повернуть течение Нила. И как назло под руками не было ни одного предмета, которым можно было бы манипулировать без боязни кого-то обидеть или задеть.

Самолет замер, ожидая сигнала на взлет. Двигатели ревели приглушенно, набирая силу, чтобы взвыть на бегу. Вячик представил себе серебряную протяженность машины, завершенную плавником стабилизатора. Он осторожно взялся за стабилизатор и, приподняв самолет, повел его вокруг оси.

Кто-то в салоне ахнул.

Люда поглядела на Вячика и увидела, что в его мягком, мясистом лице прорезались твердые скулы, и напряжение, владевшее Вячиком, было столь велико, что Люде схватило сердце.

— Вячик, — прошептала она, кладя руку ему на колено. — Вячик, не надо. Я вам верю.

Но Вячик все-таки повернул самолет на триста шестьдесят градусов, поставил на место, только потом открыл глаза, улыбнулся и накрыл ладонью тонкую руку Люды.

Взлет задержали, пока выясняли, что случилось с машиной. Люда делала вид, что сердится на Вячика, хотя ей было лестно, что ради нее совершаются такие безобразия.

— Только чтобы в воздухе — умоляю, не надо, — сказала Люда.

— В воздухе я, наоборот, не дам упасть, — убежденно сказал Вячик. — Со мной можно даже без мотора летать. Удержу.

— Спасибо, — прошептала Люда.

Пока летели до Москвы, Вячик и в самом деле вел себя пристойно. Он позволял себе лишь небольшие проступки: когда стюардесса разносила лимонад, он заставил стаканчик вспорхнуть с подноса и опуститься Люде в руки. К счастью, стюардесса была занята и не обратила на это внимания.

— Вячик, — сказала Люда. — Вы же обещали.

7

Мама не встречала Вячика в Шереметьеве. Наверное, сидела на конференции и благородно страдала, разрываясь между любовью и долгом и ставя долг чуть-чуть выше любви. Люду тоже никто не встретил, и Вячик, благодарный конференции, отвез Люду домой, продлив тем минуты молчаливого счастья.

Дома мамы тоже не оказалось. Только записка, в которой перечислялось, что есть на первое, что на второе, откуда достать компот. В записке выражалась надежда, что полет прошел нормально и поездка в Великобританию дала сыну многое с познавательной точки зрения. Вячик улыбался, читая записку: мать бывает порой умилительна. Он выложил на стол желтый английский портфель — подарок для мамы, единственную свою покупку, и направился на кухню, чтобы заняться обедом. И тут он сообразил, что, пользуясь своими способностями, сможет революционизировать скучный процесс приготовления пищи.

Вячик перетащил из комнаты в кухню кресло, поставил его у двери и удобно устроился в нем. Жаль, Люды нет — она бы оценила то, что он намерен предпринять. У нее есть чувство юмора, которого так не хватает маме. Зато у той кое-каких иных качеств в избытке.

Сначала Вячик сосредоточился на мысленном действии и, не покидая кресла, заставил открыться дверь холодильника. Там на второй полке должна стоять кастрюля с супом. Поставим ее на плиту. Нет, сначала мы плиту разожжем. Это оказалось делом сложным и требующим сноровки. Во-первых, спички тут же высыпались из раскрытого на расстоянии коробка, собирать их по полу Вячик не стал, а выбрал одну, самую красивую, и раз двадцать заставлял ее чиркать, пока она не зажглась. Это поглотило столько энергии, что Вячик утомился и, чтобы восстановить силы, вызвал в памяти образ Люды. Подкрепившись таким образом, Вячик зажег другую спичку, но оказалось, что он забыл повернуть кран газовой плиты. В следующей попытке он сначала открыл кран, но к тому времени, как удалось зажечь спичку, кухня так наполнилась газом, что вместо того, чтобы ставить суп на плиту, пришлось открывать форточку.