Александр Щербаков - СОЗВЕЗДИЕ. Сборник научно-фантастических рассказов и повестей

— К сожалению, ничего не могу сказать, — начал он, — я впервые слышу, что пляжи закрыты… Без сомнения, на то есть какая-то важная причина. В последние годы КОВОС редко прибегает к подобным мерам. Что же касается антарктического эксперимента…

— Оставьте вы эту многозначительную таинственность! — крикнул кто-то сзади. — «Впервые слышу»… Сотрудник КОВОСа, обладающий правом наложить вето на Антарктический эксперимент, не знает, что происходит под носом Главной базы КОВОСа. Кто поверит в такую наивность?

— Но я действительно не знаю, что вы имеете в виду, — тихо сказал Ив. — По-моему, у вас нет оснований не верить мне. Простите, я не знаю, с кем имею удовольствие говорить…

— А, неважно, — невидимый собеседник рассмеялся. — Захотите — узнаете без труда.

Теперь общее внимание приковал невидимый оппонент Ива. Все начали тесниться к нему, и кольцо, окружавшее Рема, распалось.

Рем поднялся и взял Ива под руку.

— Пойдемте, — сказал он, — их интересы уже переключились на другое. Не удивлюсь, если многие из них вместо Моусона отправятся завтра на остров Гуам.

Проходя вслед за Ремом сквозь толпу журналистов, Ив услышал:

— …Пустячок — подводная свалка с контейнерами старинных ядов. Запасик такой, что может уничтожить все население Тихоокеанской области. Так вот они работают… — Голос был тот же.

Ив закусил губы, но не позволил себе оглянуться.

Через час они с Ремом уже летели из Коломбо на юг. Небольшой авион шел на высоте всего лишь десяти километров. Внизу расстилалась сплошная пелена облаков, по которой быстро скользила косая крестообразная тень авиона. Под облаками катились тяжелые валы Индийского океана. Его пустынная поверхность медленно перемещалась на экране в передней части салона. Приближались «ревущие сороковые» — зона вечного непокоя в воздушной оболочке планеты; ледяное дыхание Антарктики сталкивалось здесь с теплыми, влажными ветрами тропических широт.

Иву приходилось бывать на Кергеленской базе КОВОСа, и теперь он рассказывал об островах Рему, который летел туда впервые:

— Когда-то — в начале прошлого столетия и еще раньше — в водах Кергеленского сектора Антарктики жило множество китов, а на прибрежных скалах были лежбища морских слонов, котиков, гнездились миллионы птиц. К середине XX века все это было почти полностью истреблено. Биологам удалось восстановить часть фауны сектора. Они работали в тесном контакте с нашей базой. Интересно, что киты и дельфины долгое время избегали заплывать в Кергеленский сектор. Даже молодые дельфины, воспитанные в дельфинариях Кергелена, покидали эту акваторию, едва их выпускали на свободу. Биологи долгое время не догадывались о причинах. Указали ее сами дельфины. Молодая косатка, выращенная в дельфинарии и отпущенная на свободу, несколько раз возвращалась на станцию и условным сигналом поднимала тревогу. Вначале ее не могли понять, но потом догадались, что она зовет последовать за ней.

Направили исследовательскую подводную лодку, и косатка привела ее в квадрат, расположенный в нескольких десятках миль к югу от архипелага. Там косатка стала нырять, указывая место погружения. Лодка погрузилась, и биологи обнаружили на дне настоящую пустыню. Все живое было уничтожено на огромной площади. В центре этого «кладбища» находились останки корабля, глубоко ушедшего в ил. Так и не удалось установить, был ли корабль торпедирован во время последней войны или специально затоплен, чтобы похоронить на дне океана страшный груз, который в нем находился. Работы по ликвидации «подарка» из прошлого века продолжались много лет. Погибло несколько инженеров КОВОСа, погибла и косатка, указавшая затопленный корабль смерти. Всем им — людям и киту — был воздвигнут памятник в городке биологов на южном берегу Главного острова. Если хотите, можем завтра посмотреть его.

— Да, обязательно побываю там, — задумчиво сказал Рем. — Теперь припоминаю: я слышал об этой истории. Это было довольно давно…

— Около сорока лет назад.

— Я еще учился в школе, — Рем усмехнулся чуть смущенно. — Я ведь гораздо старше вас, Ив.

— Мне двадцать восемь, — сказал Ив и тоже почему-то смутился.

— Ну вот видите: почти в два раза. Немного завидую вам.

Некоторое время они молчали, следя за маленькой тенью авиона, стремительно скользящей по бескрайней пелене облачного слоя.

— Словно уже началась Антарктика, — тихо заметил Ив. — До нее еще далеко. А до Кергелена?

Ив бросил взгляд на часы.

— Еще часа два полета.

— Столько же, сколько летели до Коломбо.

— Мы быстро привыкаем ко всё большим скоростям, — сказал Ив. — Скорости вчерашнего дня начинают казаться слишком малыми. А ведь этот авион летит гораздо быстрее звука.

— Нашим потомкам и скорость света покажется недостаточной.

— Если они отправятся к другим галактикам…

— Они обязательно полетят туда, — кивнул Рем. — Только это будет особый полет… они найдут способ сжимать пространство.

— Трудно представить.

— Представить вообще невозможно — наш мозг настроен на трехмерные категории. Однако обосновать математически уже можно. Остается развернуть формулы в проект особого аппарата, а дальше — дело технологии.

— Проект фотонного корабля существует двести лет, — возразил Ив. — Тем не менее такой корабль еще не построен.

— Не построен главным образом потому, что в нем нет большой надобности. Одному поколению звезд на нем не достигнуть. А внутри Солнечной системы мы успешно обходимся без него. Фотонные корабли, вероятно, будут созданы, но революции в космических перелетах они не совершат. Думаю, что человечество вступит на звездные трассы с принципиально новыми типами аппаратов. Но это наступит не раньше второй половины будущего века, после того, как наши внуки приведут в порядок Землю и освоят ближний космос.

— Жаль, что так нескоро.

— Вы доживете, Ив.

Ив не ответил. Он вдруг снова вспомнил сцену в аэропорту Коломбо. «Подводная свалка с контейнерами старинных ядов…» «Так они работают…» Чувство горечи и тревоги, охватившее его тогда, не проходило. Интересно, кто этот человек? Ив так и не видел его лица… Наверно, его можно узнать по голосу, если они когда-нибудь встретятся. Человек говорил на американском сленге, но с заметным акцентом. Голос был высокий, резкий, с каким-то поскрипыванием, а тон — высокомерный, даже враждебный. С таким откровенным недружелюбием Иву еще не приходилось сталкиваться.

По мере того как работы КОВОСа превращались в серию процедур по текущей очистке и контролю за состоянием атмосферы и вод планеты, интерес к ним со стороны основной массы жителей Земли постепенно угасал. Строгие правила, которыми руководствовались контролеры, все чаще вызывали обиды, раздражение, даже сопротивление со стороны тех, чьи планы и дела КОВОС обязан был контролировать. Об этом знал Высший Совет экономики, знала Академия наук, знал Высший Совет Планирования Будущего — орган наивысшей координации в масштабе всей планеты — верховный «рулевой» космического корабля — Земли.