Михаил Грешнов - ВАС ЗОВУТ "ЧЕТВЕРТЬ ТРЕТЬЕГО"? (Сборник НФ)

— Рома? Италиа? — вдруг спросил ее Витька.

— Itа, ita, Roma![6] — девушка обрадованно улыбнулась Витьке, и я заметил, что у нее красивые и ровные белые зубы.

Конечно, Витька — гений. Наверняка, она итальянка. Как я сразу не сообразил? Какая-нибудь ревностная католичка, которая знает латынь как свои пять пальцев. Они ж там молятся на латыни…

Девушка ожидающе смотрела на Витьку. Она ждала, что он скажет что-нибудь еще. Но Витька не знал ни итальянского, ни латыни. Он ничего не мог сказать ей. Говорить должен был я. А у меня вертелась на языке лишь одна фраза — на этот раз уже чисто профессиональная, юридическая.

И я сказал эту фразу:

— Audiatur et altera pars![7]

И девушка немедленно повернулась ко мне и с ожидающей улыбкой приоткрыла губы.

— Audio, — сказала она.

Я понял. Мы когда-то спрягали этот глагол. Она сказала: «Я слушаю». А что я мог сказать ей?

И вдруг — о, счастье! — я вспомнил, что мне приходилось когда-то зубрить «Памятник» Горация.

Наш толстый латинист не принимал зачета у тех, кто не знал «Памятник». Хочешь не хочешь, а зубри…

— Экзегй монумёнтум, эрэ перённиус, — затянул я, — регалйкве ситу, пирамид альтиус, квод нон ймбер эдакс, нон аквйль импотёнс пбссит дйруер аут иннумерабилис аннорум сериёс эт фуга тёмпорум…

Я читал Памятник уверенно, бойко, без запинки, хотя не смог бы так же бойко и без запинки перевести его. Значение многих слов забылось.

Помнилось лишь их звучание.

Девушка слушала меня и улыбалась. Потом тихо сказала:

— Horatius Flaccus.[8] Я решил, что момент подходящий. Я показал рукой на Витьку и назвал его имя:

— Виктор.

Затем я прикоснулся рукой к своей груди и назвал себя:

— Михаил.

Затем я протянул руку к девушке и произнес латинское слово, которое еще помнил;

— Nomen?[9] Она поняла. Она улыбнулась и негромко повторила:

— Виктор… Михаил…

Потом показала рукой на себя и сказала:

— Корнелиа…

— Корнелия, — повторил я и улыбнулся ей.

И Витька тоже улыбнулся и повторил:

— Корнелия…

Итак, знакомство состоялось. Теперь дело было за небольшим — узнать, как она здесь оказалась и что собирается делать дальше.

Я взял лежащую возле Корнелии на траве пачку сигарет, вытащил одну, закурил и стал мучительно перебирать в уме немногие из запомнившихся мне латинских слов, пытаясь найти среди них подходящие. Но подходящих почему-то не находилось.

Корнелия с любопытством следила за моими движениями. У нее был такой взгляд, будто она впервые видела, как закуривают сигарету.

«Странная девчонка!» — подумал я и решил, что проще всего было бы спросить у нее, где ее друзья, то есть те, с кем она приехала. Слово «друзья» я знаю. «Где», — кажется, ubi… Есть такое не нашей психологии изречение: «Ubi bene — eadem patria» — где хорошо, там и родина.

Значит, осталось слово «твои» или «ваши». Ага: «мой» — meus, «твой» — tuus. Зубрили когда-то и это. Итак…

— Ubi tuus amici sunt? — спрашиваю я.

Кажется, я говорю что-то не так — «tuus» ведь склоняется. Но, видно, Корнелия понимает меня, хотя и улыбается моей ошибке. Она поднимает руку и говорит только два слова:

— Longe sunt.

Я знаю эти слова. Все-таки я ведь учил еще и английский. Long — длинно, далеко. Значит, ее друзья далеко. Но где далеко? Может, и впрямь эта девчонка с неба свалилась? Но тогда откуда она знает латынь? Ведь не на латыни же говорят жители Венеры… И почему она знает Рим?

Чепуха какая-то! Может, она просто сумасшедшая? Не похоже.

Эх, дьявол! И за что я тогда так не любил латынь?..

Я снова выискиваю в своей памяти слова. Наверно, по-английски я сказал бы это сразу: «When did you come in the USSR?» — «Когда вы приехали в СССР?» Но как сказать это по-латыни?

Там ведь и слова-то такого нет — «СССР». И даже слова «Россия» там нет. Слишком уж допотопный язык!..

«Veni, vidi, vici», — услужливо подсказывает мне память. — «Пришел, увидел, победил…» Ага! Veni!

Это то, что надо. Теперь еще вспомнить, как «когда»…

Вопросительные слова в латыни часто начинаются с «qu». «Quen», что ли? Нет, не то!..

Ага — «quando»! До чего же глубоко в памяти сидят нужные вещи! Сразу и не докопаешься.

Вот у Витьки в электронных машинах это просто: все, что машина запомнила — сейчас же и к услугам. А тут ройся, ройся в извилинах!..

Итак, значит…

— Quando venisti in Soviet Union?

Она отвечает быстро и, как мне кажется, обрадованно:

— Quod «Soviet Union» est?

Она произносит это очень естественно и просто, как будто в ее вопросе нет ничего особенного.

А ведь я понимаю ее вопрос. Quod — это «что».

Она спрашивает, что такое Советский Союз. Об этом может спросить только либо сумасшедший, либо существо с другой планеты.

Но она не похожа на сумасшедшую. Совершенно непохожа.

И она непохожа на существо с другой планеты.

Она слишком земная и говорит на земном, хотя и древнем языке.

И тем не менее, она не знает, что такое Советский Союз, хотя находится в нем.

И не знает слов «Куба» и «Фидель». Но знает слово «Рим».

Странно!

Однако сейчас ей нужно ответить.

Снова память выталкивает зазубренные слова, которые дают мне ключ. «Terra incognita» — неизвестная земля. Это-то я знаю! Как часто латинист говорил это про меня! — Что, мол, для меня латынь — terra incognita… Ладно!.. Сейчас «неизвестную» можно отбросить.

Мне нужна «земля». Еще бы вспомнить слово «эта»!

«Hie, haec, hoc, iste, ista, istud», — выскакивают вдруг заученные некогда местоимения. Ура! Эврика!

Я обвожу рукой вокруг себя — широко, вольно — и говорю:

— Terra ista Soviet Union est!..[10] СоветскийСоюз, — добавляю я для большей ясности по-русски. Россия.

Она чему-то очень грустно улыбается и произносит:

— Terra ista regnum Bosporus fuerat.[11]

Да, я согласен с ней — когда-то здесь, в Крыму, было Боспорское царство. Когда-то страшно давно, еще до древней Руси, до Рюрика и Олега.

Кажется, еще в период древней Греции и древнего Рима. Я запомнил это царство, потому что в нем было грандиозное восстание рабов под руководством Савмака. Рабов, которые победили и создали свое справедливое государство. Хотя и ненадолго… Когда-то я делал семинарский доклад о правовых актах вождей рабских восстаний. Было там несколько фраз и о Савмаке. Но ничего больше о Боспорском царстве я не знал.

Почему она вдруг вспомнила про него? Как это можно знать Боспорское царство и не знать Советского Союза, не знать Кубы? Что она за человек? Откуда она взялась? Из какого-нибудь кургана вылезла? Откуда… Откуда… Как это по-латыни?.. «Unde», кажется… А может, не «unde»? Ну, и что? В крайнем случае, она скажет свое «поп intellego».