Валентин Шатилов - Сын убийцы миров

– А Гаврила кричал, будто… – сбивчиво залопотал Рюха.

– Больше слушай Гаврилу, дослушаешься, – пообещал Борис Лексееич. – Сам к Салтыне отправишься. Чтоб научил тебя с господином говорить.

– Да я – что… Да мне-то оно… – заволновался седой Рюха. – Мне-то – только б беды не случилось…

При этом он бочком втиснулся в шатер, по-над стеночкой прошмыгнул ко мне, прихватил за локоть, помогая подняться, и принялся выталкивать вон.

– Эй, эй, я и вправду княгиня! – торопливо возвестила я. Но поздно. Меня никто не собирался слушать.

– Ступай, ступай, лапушка, – напутствовал Рюха, выпихивая из шатра. – Сказано – к Салтыне, значится надоть!

Оказывается, в шатре было темновато. Я поняла это, попав наружу. Даже глаза прищурила, хотя солнца не было – небо опять устилала пелена мутных облаков.

Самое поразительное из того что бросилось в глаза – зелень. Яркая зелень молодой тополиной листвы. Тополь рос прямо у шатра и приветливо шевелил ветвями, приглашая порадоваться жизни.

– Дерево… – глупо выдохнула я.

– А то!… – с гордостью согласился Рюха. – Не видала никогда, небось? И трава – глянь, какая трава!

Трава была повытоптана и представляла менее оптимистичное зрелище, но все-таки, действительно, присутствовала.

– У нас и кустик ежевики имеется, – расчувствовался мой провожатый. – Будем идти от Салтыни – покажу обязательно!

Напоминание о Салтыни вернуло меня к действительности. «Пять батогов» – это звучало вроде и не страшно. Из исторических книг вспоминались фразы о запоротых насмерть, но там речь шла о сотне-другой батогов. И все-таки – с какой стати я буду подставлять себя под порку?

Я лихорадочно оглянулась. Хотелось сбежать. Тем более что мой престарелый проводник не казался большим препятствием к побегу. Только вот куда бежать? Зеленое дерево наблюдалось только одно, серая стена леса прямо позади него стояла угрюмо и безлиственно. То же самое и с травой. Мятое переплетение ее живых стебельков обрывалось буквально в двух шагах от палатки – а дальше стлался уже знакомый до отвращения белоснежный песочек.

Правда, язык зелени шел влево от палатки довольно широкой полосой (шатер помещался на самом ее краю), но, похоже, бежать в ту сторону было бесполезно – меня и так вели именно туда. К ветхому бревенчатому сарайчику.

Возле сарайчика возле поленницы сидело кружком на корточках человек десять. Они вполгоса что-то обсуждали, но при нашем приближении смолкли.

– Рюха, куда княгиню ведешь? – спросил самый смелый. Рыжий и конопатый. Коричневые конопушки поднимались прямо из нечесаной бороды аж до самого лба.

– Знамо куда – к Салтыне.

– Ух ты! – поразился рыжий.

И все закачали головами, закрякали изумленно.

Было видно, что травянистая полоска идет после сарайчика и дальше, даже немного расширяясь. Виднелся обложенный камнем круглый колодец, с длинной палкой-журавлем, на его веревке покачивалась деревянное ведро-кадушка. Углом, обмазанным глиной, выступал какой-то домик. Оттуда тянуло дымком и чем-то съестным. Из-за серого бревенчатого угла выглянула моложавая тетка в платке и цветастом длинном платье. Поглазела на меня, спряталась обратно.

Рвануть туда? Мужики пока вскочат, пока сообразят в чем дело… Только вряд ли зелень простирается настолько далеко, чтобы можно было где-то спрятаться. Да и тетка наверняка не станет меня выгораживать – с чего?

– Шагай, шагай, лапушка, – ласково приговаривал Рюха, направляя меня в темную распахнутую дверь.

А там уже поджидал нас нескладный белесый мужичок. Худой и длинный. Его бессмысленные оловянные глаза сразу напомнили мне Чопика, подручного Виктора Ивановича.

Ох, не к добру вспоминаются покойники!

Белесый мужичок был гол по пояс, но в кожаном мясницком фартуке, который закрывал его живот и грудь.

– Чо? – вопросительно глянул он на моего провожатого.

– К тебе, вот, Салтыня, лапушку, – радостно скаля беззубый рот, объявил Рюха. – Тут делов-то – всего ничего… Только пять батогов и надо лапушке…

Салтыня кивнул, деловито поворачиваясь к топчану, стоящему посреди пустого пространства внутри сарайчика.

Топчанчик производил впечатление. Основательный, крепко сколоченный. Его широкие ножки были вкопаны прямо в земляной пол.

– Ступай, голубушка, ложись, – умильно напутствовал меня Рюха. – Сейчас Салтыня сберется… Он не обидит, лишку не даст…

– Как самочувствие, Елена? – раздался спокойный мальчишеский голос.

Я оглянулась. В углу сарай, прислонившись спиной к его бугристой бревенчатой стене сидели рядышком князь и его воевода. Олег и Гаврила. Оба крепко связанные – просто таки обмотанные веревками. Гаврила выглядел понурым, прятал глаза, а Олег – ничего. Смотрел с интересом.

– Пока что мое самочувствие – на уровне, – доложила я. – Но минуты через две видимо изменится. И не в лучшую сторону.

– Почему? – удивился Олег.

– Пороть меня сюда привели. Бить батогами. Видишь, заплечных дел мастер уже готовится!

– Придется все-таки вмешаться, – вздохнул Олег. – Жалко. Я хотел доподлинно выяснить их планы, а потом уже принимать меры. Ну, ничего. Дедушка, как тебя зовут? – обратился он к моему провожатому.

– Рюхой кличут, – поклонился тот.

– Ты, Рюха, выйди отсюда, – приказал Олег. – Нечего тебе тут делать, Салтыня сам справится.

– А-а… как же… – растерялся старичок.

– Иди, иди. Снаружи подождешь. И дверь плотно прикрой – неудобно княгине с открытой дверью. Ну-ка – быстро!

Рюха попятился. Потом осторожно поклонился в сторону связанных господ и торопливо выскочил, не забыв прикрыть дверь.

Сразу стало сумрачно. Два узких окошка давали мало света.

Салтыня, который, стоя к нам спиной, что-то полоскал в широкой кадушке, недоуменно обернулся. Я развела руками, как бы оправдываясь за причиненные неудобства.

В это время две другие руки – тонкие, мальчишеские – действуя совершенно отдельно от согнувшегося в напряжении туловища, с трудом подняли огромное толстое полено, без дела валявшееся в углу. Бесшумно взмыли с ним под стреху сарая, прицелились так, чтобы оказаться как раз над головой заплечных дел мастера. Потом решили, видимо, что это уж слишком, и опустили полено пониже, остановившись всего сантиметрах в двадцати от белесого затылка. После чего отпустили полено в свободный полет.

Конечно, этот полет был недолгим. Но эффективным.

Ушибленный Салтыня закрыл глаза и рухнул в беспамятстве. Сначала на колени, а потом набок. И головой прямо в кадушку с водой. Я даже испугалась, что он там захлебнется.

Но обошлось. Кадушка сверзилась вниз, разливая содержимое широкой лужей вокруг головы местного палача. И покатилась к двери. Но одумалась, прикатилась обратно. При этом наехала на Салтынин лоб да там и замерла, притулившись возле хозяина.