Айзек Азимов - Новые Миры Айзека Азимова. Том 1

Председатель Совета тряхнул головой и отбросил со лба седые волосы; он не брился уже неделю.

— Беда в том, — произнес он, — что у нас нет отправной точки. Язык может быть расшифрован, как мне кажется, но что делать с условными обозначениями?

— По-моему, мы уже многое сделали.

— Блуждание в потемках! Игра в угадайку, основанная на переводах вашего дружка альбиноса. Я не стал бы возлагать на них особые надежды.

— Черт возьми! — воскликнул Бранд. — Вы потратили два года на разгадку Нимианской аномалии, а на Дорлисе вы всего два месяца. Работы же здесь в сотни тысяч раз больше. Так что вас беспокоит что-то другое. — Он мрачно усмехнулся: — Не нужно быть психологом, чтобы понять — вас донимает этот тип из правительства.

Председатель откусил кончик сигары и сплюнул;

— В этом упрямом как мул идиоте меня бесят три вещи. Во-первых, я не люблю, когда правительство вмешивается в мои дела. Во-вторых, мы на пороге величайшего открытия в истории психологии, и мне не нравятся все вынюхивающие чужаки. И в-третьих, я вообще не понимаю, чего, во имя Галактики, он хочет? Какова его цель?

— Не знаю.

— Какая у него вообще может быть цель? Вы никогда не задумывались об этом?

— Нет. Откровенно говоря, мне нет до Марри дела. На вашем месте я бы не обращал на него внимания.

— Это на вашем месте можно не обращать на него внимания! — яростно воскликнул председатель. — Вы полагаете, что вмешательство властей можно просто проигнорировать. Разве вы не знаете, что Марри именует себя психологом?

— Конечно, я это знаю.

— И разве вы не знаете, какой живой интерес он проявляет ко всему, что мы находим?

— Ну это, я бы сказал, только естественно.

— О-ох! И еще… — председатель внезапно умолк. — Так, а вот и Марри. Переменим тему.

Уинн Марри приветствовал двоих мужчин улыбкой; лицо председателя осталось бесстрастным.

— Ну, сэр, — с наигранной веселостью произнес помощник секретаря, — последние сорок восемь часов я просто не мог уснуть. Вы действительно кое-что нашли. Кое-что прямо-таки грандиозное.

— Спасибо.

— Нет, я серьезно. Мир роботов существует.

— А вы сомневались?

Марри добродушно пожал плечами.

— Человеку свойствен некоторый естественный скептицизм. Каковы ваши планы на будущее?

— Почему вы спрашиваете? — Казалось, каждое слово председателю приходится выдавливать из себя.

— Чтобы согласовать с ними мои собственные.

— И каковы же они? Помощник секретаря улыбнулся:

— Нет, нет, сначала вы. Сколько вы собираетесь здесь пробыть?

— Столько, сколько потребуется, чтобы толком разобраться в обнаруженных документах.

— Это не ответ. Что вы понимаете под «толком разобраться»?

— Не могу сказать ничего определенного. На это могут понадобиться годы.

— Проклятье!

Председатель Совета поднял брови, но ничего не сказал. Марри принялся внимательно изучать свои ногти.

— Как я понимаю, вам известно месторасположение планеты роботов.

— Естественно. Теор Реало там был, а пока что все сообщенные им сведения подтверждались.

— Ах да, конечно. Тот альбинос, я помню. Так почему бы не отправиться туда?

— Отправиться туда! Это невозможно!

— Могу я узнать почему?

— Послушайте, — председатель еле сдерживал раздражение, — Вас сюда никто не приглашал и никто не просит вас указывать нам, что делать. Но чтобы показать, что я не стремлюсь к конфликту, я вкратце метафорически опишу вам ситуацию. Представьте, что вы оказались перед огромной и очень сложной машиной; о принципах ее работы и материалах, из которых она изготовлена, вы практически ничего не знаете. Машина так велика, что даже невозможно понять соотношение ее частей, не говоря уже о назначении целого. Станете ли вы взрывать тончайшие загадочные детали, чтобы проникнуть внутрь, не разобравшись, каковы их функции?

— Я понимаю, что вы хотите сказать, но не впадаете ли вы в мистику? Ваша метафора притянута за уши.

— Ничего подобного. Принципов конструкции позитронных роботов мы совершенно не представляем; они были предназначены для задач, которые нам неведомы. Единственное, что мы знаем, — это что роботы были помещены в полную изоляцию, чтобы их развитие определялось только ими самими. Нарушить эту изоляцию — значило бы загубить эксперимент. Если мы физически вторгнемся в их мир, мы тем самым внесем новые, непредвиденные факторы, вызовем непредвиденную их создателями реакцию и все испортим. Малейшее потрясение…

— Вздор! Теор Реало уже побывал там. Председатель Совета взорвался:

— Вы полагаете, я этого не знаю? Да если бы этот проклятый альбинос не был невежественным фанатиком, ничего не смыслящим в психологии, разве он сунулся бы туда? Одному Богу известно, какой вред уже причинил этот идиот.

Воцарилось молчание. Помощник секретаря задумчиво постукивал ногтем по зубам.

— Не знаю, не знаю… Я должен это выяснить. И я не могу ждать долгие годы.

После ухода Марри председатель, кипя, повернулся к Бранду:

— Ну и как мы можем помешать ему отправиться в мир роботов, если ему захочется?

— Я не представляю, как он может сделать это без нашего позволения. Ведь не он же возглавляет экспедицию.

— Ах, не он? Вот что я хотел сказать вам, как раз когда он явился: после нашей высадки на Дорлисе сюда прибыло десять кораблей космофлота.

— Что?!

— Именно так.

— Но зачем?

— Этого, мой мальчик, я тоже не понимаю.

— Не возражаете, если я зайду? — вежливо осведомился Уинн Марри; Теор Реало испуганно взглянул на него, оторвавшись от бумаг, в полном беспорядке наваленных у него на столе.

— Входите. Сейчас я попробую расчистить для вас место. — Альбинос дрожащими руками сгреб груду бумаг с одного из стульев.

Марри сел и закинул ногу на ногу.

— Вы тоже получили здесь работу? — он кивнул на загроможденный стол.

Реало покачал головой и неуверенно улыбнулся. Почти автоматически он собрал документы в стопку и перевернул их текстом вниз.

За те несколько месяцев, что прошли со времени его возвращения на Дорлис вместе с сотней дипломированных психологов, он все больше ощущал, как его оттесняют от центра событий. Ему здесь больше не было места. Его единственная роль сводилась к тому, чтобы отвечать на вопросы о мире роботов, где никто, кроме него, не бывал. И даже в этом он чувствовал — или ему так казалось — неприязнь: почему он, а не компетентный специалист побывал на той планете?

Это было возмутительно. К тому же почему-то с ним всегда такое случалось.