Дэвид Вебер - Испытание адом

– Может, получилось не слишком модно, но ничего удобнее для этой чертовой планеты и не придумаешь, – включился в шутливый разговор Уорнер Кэслет.

Он был уроженцем планеты Данвиль из принадлежавшей Народной Республике системы Пароа, и его выговор был резковат, но отличался приятным своеобразием.

– Имейте совесть! – упрекнула товарищей Хонор. – Мы находимся в самом центре экваториальной зоны, а старшина Харкнесс говорит, что в более высоких широтах температуры вполне приемлемые.

– О чем разговор! – хмыкнул МакКеон, утирая пот со лба. – Я так понял, в арктической зоне температура падает аж до тридцати пяти. Особенно ночью.

– Ты явно преувеличиваешь, – возразила Хонор, и в ее здоровом глазу заплясали озорные огоньки.

МакКеон почувствовал, что его собственная улыбка становится натянутой, и едва сдержал желание бросить на Кэслета укоризненный взгляд. Сотрудники Бюро Госбезопасности Народной Республики, не обладая познаниями, достаточными для того, чтобы просто отключить электронные имплантанты, пережгли искусственные нервы. В результате этой варварской операции Хонор ослепла на левый, искусственный глаз, левая половина ее лица оказалась парализованной, а речь, из-за неподвижности левой стороны рта, становилась невнятной, стоило ей забыть о необходимости тщательно выговаривать слова. Ощутив, как в нем, подобно вулканической лаве, начинает вскипать гнев, Алистер напомнил себе, что Уорнер Кэслет, пусть и офицер Народного флота, здесь ни при чем. На самом деле он оказался в этом, вполне сравнимом с настоящим адом, местечке именно потому, что, находясь на борту корабля Госбезопасности «Цепеш», делал все, чтобы помочь пленникам.

МакКеон, разумеется, прекрасно все это понимал, однако жгучая волна ненависти захлестывала его всякий раз, когда он задумывался о том, что сделали с Хонор костоломы ГБ. Разумеется, предусмотренная правилами содержания пленников дезактивация кибернетических имплантантов мотивировалась исключительно соображениями безопасности равно как и бритье головы производилось якобы в «санитарно-гигиенических» целях. Однако, хотя сама она на сей счет отмалчивалась, Алистер слишком хорошо знал, что ни «безопасность», ни «гигиена» не имели к издевательствам ни малейшего отношения. Все, что творили хевы, было проявлением бессмысленной злобы, не имеющей оправдания жестокости. Иногда МакКеон почти жалел о том, что совершившие это негодяи уже мертвы.

– Ладно, – проговорил он, стараясь, чтобы его голос звучал так же непринужденно, как у нее, – не тридцать пять, а тридцать. Но только зимой и осенью.

– Алистер, ты безнадежен!

Хонор с кривой полуулыбкой покачала головой. МакКеон был слишком дисциплинирован, чтобы дать волю эмоциям, но они с Нимицем явственно ощутили внезапную вспышку его ярости и прекрасно знали, чем она вызвана. Говорить об этом было бессмысленно, и Хонор просто перевела взгляд на Кэслета:

– Как вы себя чувствуете, Уорнер?

– Жарко и мокро, – с улыбкой отозвался Кэслет. Он посмотрел на МакКеона и протянул руку ладонью вверх. – Дайте мне вашу фляжку, Алистер. Дама Хонор, видимо, хочет поговорить с вами с глазу на глаз, а я пока наполню фляги, и свою и вашу. Нам ведь скоро отправляться назад.

– Спасибо. Пожалуй, идея хорошая, – ответил МакКеон.

Он отстегнул флягу, висевшую на ремне слева, уравновешивая пульсер, и бросил ее Кэслету. Тот поймал сосуд на лету, шутливо отдал честь и зашагал к шаттлам.

– Он хороший человек, – без всякой связи с предыдущим разговором тихо сказала Хонор МакКеону, провожая Уорнера взглядом.

Алистер шумно вздохнул и кивнул:

– Да, он хороший.

Фраза ничем не напоминала извинение, но именно им по сути и была, и Хонор не нуждалась в телепатических способностях, чтобы понять это. Собственно, еще на «Цепеше» между офицерами установились почти дружеские отношения, но – обостренные неизбежной напряженностью. Как человек Кэслет очень нравился и самой Хонор, она доверяла ему, однако, по крайней мере юридически, он оставался офицером вражеского флота, и между ними по-прежнему существовала невидимая граница. Уорнер понимал это ничуть не хуже и в сложившейся ситуации проявлял терпение и такт. Он сам в личной беседе предложил ей не выдавать ему огнестрельное оружие, да и сейчас вызвался наполнить фляги, только чтобы умело разрядить напряжение. Хонор никак не могла решить окончательно, что же с ним делать. Кэслет мог возмущаться тем, как головорезы из БГБ обращались с пленными и с ней самой, мог презирать и ненавидеть свое правительство, однако при всем этом он оставался принесшим присягу офицером и гражданином Народной Республики. Рано или поздно ему предстояло сделать нелегкий выбор. Точнее сказать, еще один трудный выбор, ибо само его пребывание здесь являлось следствием выбора, однажды уже сделанного.

«Правда, – напомнила себе Хонор, – это единственная причина, по которой он все еще жив. Если бы Алистер не прихватил его с собой, он разделил бы участь экипажа „Цепеша“, взорванного Харкнессом. А если бы каким-то чудом крейсер не взорвался, ему все равно не следовало оставаться. Корделия Рэнсом в жизни бы не поверила, что он ничем не помог нашему побегу. И угоди он ей в лапы...»

Хонор поежилась и, выбросив из головы посторонние мысли, пригласила МакКеона сесть рядом с ней.

Повинуясь молчаливой команде, Алистер устроился на поваленном стволе и пригладил мокрые волосы. Воздух под пологом джунглей был почти неподвижен, однако МакКеон проявил осторожность и, уловив едва ощутимое дуновение, расположился с наветренной стороны, так чтобы облачко кошачьего пуха сносило в сторону. Хонор хмыкнула.

– Минут десять назад Фриц принес мне бутыль со свежей водой, – сказала она, продолжая вычесывать Нимица не сводя с него здорового глаза. – Она там, в рюкзаке. Угощайся.

– С удовольствием, – отозвался МакКеон, – мы-то с Уорнером опустошили свои уже час назад. – Он запустил руку в вещевой мешок, и его глаза расширились. – Эй, она же ледяная! А ты об этом даже не сказала!

– Высокое положение имеет свои преимущества, коммодор МакКеон, – усмехнулась Хонор, – Пей на здоровье.

Упрашивать МакКеона не пришлось: отвинтив крышку, он закинул голову и с восторгом припал губами к горлышку. Поскольку холодный напиток предназначался для Хонор, он, по настоянию доктора Монтойи, был обогащен витаминами, протеинами, глюкозой и другими полезными вещами. Добавки придавали воде странноватый, несколько неприятный оттенок вкуса, но эти мелочи с лихвой искупались тем, что она была холодной...

– О-о-х... с ума сойти! – пробормотал МакКеон, оторвавшись, наконец, от бутыли.