Артур Кларк - 2010: Одиссея Два

– Минуточку! – взволнованно сказала Женя. – Ведь если это происходило на самом деле, то ЭАЛ должен все помнить! Давайте спросим…

Она осеклась, заметив угрюмое выражение на лицах товарищей. Первым сжалился Флойд.

– Уже спрашивали, Женя. ЭАЛ ничего не помнит. Правда, это не доказательство. Чандра продемонстрировал, каким образом можно выборочно уничтожать участки памяти. Вспомогательными аудиосистемами можно воспользоваться так, что ЭАЛ об этом не догадается… – Флойд перевел дыхание. – Я согласен, что вариантов почти не осталось. Либо мне все это привиделось, либо случилось на самом деле. Я убежден – это не сон, но возможность галлюцинации исключить не могу. Хотя Катерина из моей медицинской карты знает, что страдай я чем-то этаким, мне никогда не оказаться бы здесь, я не возражаю, чтобы это рассматривалось как альтернатива. Понимаю – я должен доказать, что не спал. Но позвольте напомнить вам некоторые другие странные события недавнего времени. Мы знаем, что в свое время Дэйв Боумен отправился к Загадке. А теперь какой-то объект покинул ее и устремился к Земле. Видел его Василий, а не я. Затем последовал взрыв вашей орбитальной бомбы.

– Вашей.

– Ладно, не будем спорить. Будем считать, она принадлежала Ватикану. Представляется весьма странным, что в это же время тихо умерла миссис Боумен, и врачи до сих пор не могут разобраться в причинах ее смерти. Не утверждаю, что здесь существует какая-то связь, но вспомните поговорку: «Один раз – случайность, второй – совпадение, третий – закономерность».

– Есть еще одно событие, – вмешался Макс. – Я поймал программу новостей. Давняя приятельница Боумена утверждает, будто получила от него сообщение.

– Да, я тоже слышал, – подтвердил Саша.

– И промолчали? – поразился Флойд.

Оба русских космонавта выглядели смущенными.

– Ну, это передали как шутку, – объяснил потом Макс. – Информацию дал муж этой женщины. Сама она потом все отрицала. Комментатор характеризовал это как своеобразную рекламу, попытку привлечь к себе внимание. Так же как многие рассказывают о своих встречах с НЛО. Подобных сообщений столько, что они никого уже не интересуют.

– Возможно, хотя в некоторых из них что-то и есть, – сказал Флойд. – А нельзя выудить эту передачу из архивных записей? Или попросить Центр повторить ее?

– Ничей рассказ меня не убедит, – усмехнулась Таня. – Только вещественные доказательства.

– Например?

– Что-нибудь такое, чего ЭАЛ знать не мог, а никто из нас не мог ему сообщить. Какое-нибудь физическое явление.

– Старое доброе чудо?

– Именно. А пока я ничего не буду сообщать Центру. И предлагаю вам, Хейвуд, тоже воздержаться.

Это был приказ. Флойд кивнул.

– С радостью. Но у меня есть еще одно предложение.

– Да?

– На всякий случай хорошо бы иметь какой-нибудь план, основанный на гипотезе, что предупреждение серьезно. В последнем, кстати, я убежден.

– Ничего не получится. Конечно, стартовать мы можем в любой момент. Но чтобы лечь на траекторию, ведущую к Земле, придется дожидаться открытия стартового окна.

– Лишних одиннадцать дней!

– Да. Я с радостью стартовала бы раньше, но топлива на это не хватит. – В голосе Тани появились нотки необычной для нее нерешительности. – Я не хотела пока говорить, но теперь…

Все затаили дыхание.

– Я собираюсь отложить старт еще на пять суток. В этом случае орбита будет близка к идеальной, гомановской. И мы сэкономим топливо.

Сообщение, хотя и не вполне неожиданное, было встречено стонами.

– Когда же мы прилетим? – поинтересовалась Катерина с легкой угрозой в голосе. Их взгляды скрестились – двух достойных соперниц, уважающих одна другую, но не желающих уступить.

– На десять дней позже, – ответила наконец Таня.

– Лучше поздно, чем никогда, – беззаботно откликнулся Макс, но его попытка снять напряжение не удалась.

Флойд уже не прислушивался к разговору. Он думал о другом. Ему и двум его коллегам продолжительность полета безразлична – они проведут его в безмятежном сне. Но сейчас это уже неважно.

Он был убежден, но не мог этого доказать, и это повергало его в отчаяние – если они не стартуют до истечения таинственного срока, то не стартуют уже никогда.

– …Дмитрий, ситуация невероятная и пугающая. На Земле о ней знаешь пока только ты, но скоро Тане и мне придется выяснять отношения с ЦУПом.

Даже некоторые из твоих соотечественников-материалистов готовы принять рабочую гипотезу: в ЭАЛ что-то проникло. Саша предложил неплохое название: «Призрак в компьютере».

Теорий у нас множество: Василий каждый день придумывает новую. Большей частью они базируются на старой НФ-идее: организованное энергетическое поле. Но что это за энергия? Электромагнитную наши приборы зарегистрировали бы с легкостью. Это относится и к любым другим известным видам излучения. Василий залезает в самые дебри: рассуждает о волновых пакетах нейтрино и наложении многомерных пространств. Таня называет все это мистической чепухой Такое вот у нее теперь любимое выражение. Вчера вечером они впервые на наших глазах едва не поссорились. Они кричали друг на друга. Спокойствия на борту это отнюдь не добавляет.

Нервы, боюсь, у всех на пределе. Полученное предупреждение и отсрочка старта только усиливают отчаянье – проникнуть в тайны Большого Брата так и не удалось. Возможно, не окажись контакт с призраком Боумена столь скоротечным, он бы помог. Но куда он девался? Или после нашей встречи утратил к нам интерес? И что бы он нам сказал, если захотел? – «Черт побери» – по-русски и по-английски, как любил говорить Саша. Давай менять тему.

Я не в состоянии от души благодарить тебя за вести из дому. Теперь мне получше. Вероятно, заботы – лучшее лекарство от неразрешимых проблем.

И я уже не уверен, что кто-то из нас вернется на Землю.

43. Мысленный эксперимент

Проведя несколько месяцев в изолированной группе, человек становится необычайно чувствителен к настроениям остальных. Что-то в отношении окружающих к Флойду изменилось; вновь всплыло даже обращение «доктор Флойд», которого он не слышал так давно, что отвык на него откликаться.

Никто, разумеется, не считал, что он сошел с ума, но такой возможности вовсе не исключали. Он не возмущался – грустно посмеивался и надеялся доказать обратное.

Новости с Земли ободряли. Хосе Фернандес продолжал утверждать, что его жена видела Боумена. Сама она все отрицала и отказывалась от встреч с журналистами. Трудно было понять, зачем бедному Хосе придумывать столь странную историю, тем более что характер у Бетти был упрямый и вспыльчивый. Но Хосе – теперь от лежал в больнице – заявил, что по-прежнему любит ее и что ссора их была временной.