А Белый - Ходок

- Скажу, что согласен, господин, - из под полки он вытащил кожаный мешочек и подкинул на руке, - Мне идти особо некуда, готов дать клятву.

- Называй меня коммодоре Александрос.

- Коммодоре Александрос, принимаю твоё покровительство, отныне и на два года мой меч принадлежит тебе. Обязуюсь отслужить на твоём обеспечении воинским припасом, одеждой и пищей. В честности и преданности клянусь Господом нашим, - он перекрестился по православному обряду* и выставил свою правую руку ладонью вверх.

- Воин Тимон, признаю тебя благородным всадником. Беру на себя обязанность покровителя и принимаю твою клятву сроком на два года с полным обеспечением. Долю от взятых в бою трофеев будешь получать на общих условиях. Выданное мною оружие, доспех и лошадь по истечению срока службы перейдут в твою собственность. Да сбудется всё, что сказал, клянусь Господом нашим, - перекрестился в свою очередь и хлопнул сверху по его руке. Контракт составлен.

* В эти времена никакого другого официального христианского обряда, кроме православного изначального, не было.

- Так, теперь смотрим следующий сундук.

- Здесь должны лежать деньги.

На самом деле сверху лежали рулоны тонкой шерстяной ткани, в основном синего, и по три рулона красного и оранжевого цвета. На дне лежало пять мешочков с солидами, в каждом по сто двадцать монет, восемь больших мешков с миллиарисиями и силиквами, и один мешок меди.

- Серебра в каждом мешке должно быть по четыреста восемьдесят миллиарисий, а сколько меди, не знаю, - проинформировал Тимон.

- Хорошо, пусть лежит, парни проснутся, вынесут и погрузят.

- В казарме есть комната, где солдаты хранят свои ценности, там добра должно быть тоже немало.

- Везде подметём, - кивнул головой.

Глава 4

Все поля, примыкающие к римским дорогам, как правило, ухожены, и если чем и засажены, то только садовыми деревьями, виноградниками и оливками. Спрятаться и затаится при таких условиях сложно, пространство вглубь культурных насаждений открыто на сотни метров. Выдраны не только кусты, но даже всяческая сорная трава, за этим на землях Италии смотрели строго в XXI веке, смотрят строго и сейчас, в V. Несколько молодых вечнозелёных оливковых рощ для этой цели можно было использовать, но уж слишком близко находились фермы и виллы аборигенов. И всё же, милях в трёх после поворота дорога разрезала скальные нагромождения, где мы и организовали засаду. Лошадей, по нескольку голов связанных в поводу отогнали на полмили вперёд и завернули в раскисший от недавних дождей глубокий овраг, оставив там пятерых охранников под командой старого пирата Актеона. У него и ещё трёх молодых воинов арбалеты были, а пятому, пареньку лет четырнадцати, я отдал свой. Предстоял серьёзный бой с серьёзным противником, который победным катком прокатился по всей Европе, и надеяться на авось не приходилось, поэтому, револьвер и только револьвер. Тем более, имея под рукой, в основном, малолетние, не слаженные войска.

- Имейте в виду, - инструктировал их, - Прокуратор или префект, не знаю, кто там из них будет командовать варварами, но впереди кавалерии он должен пустить разведку, думаю, трёх-четырёх всадников, и мы их пропустим. Уходящие от дороги следы копыт они обязательно увидят и завернут проверить. Актеонус! Подходы контролировать, каждому стрелку определить место боя, замаскироваться. И подучите парня стрелять.

- Не сомневайся, божественный, всё сделаем правильно, - при этих словах Актеона, находившийся рядом Тимон резко развернулся, открыл рот и уставился на меня, как на монументальный памятник. Чем мне нравился этот молодой всадник, так это тем, что не задавал лишних вопросов.

- Я просил называть меня коммодоре, - поправил старика.

- Да-да, коммодоре, не сомневайся. А парень - мой внук, он умеет стрелять, только ему гастрофета не досталось.

- Арбалета, - поправил пацан.

- Не встревай в разговор старших! - дед сходу треснул ему подзатыльник, - И да, мы потренируемся; сколько выстрелов до прихода варваров можно сделать?

- По два колчана каждому, раньше не придут. Но всё равно, двое парней с обеих сторон оврага прямо с этой минуты должны сидеть на верху и контролировать обстановку. Держитесь, мы пошли готовиться к встрече основного войска, - сказал ему и стал выбираться из намешенной копытами грязи.

Тимон брёл рядом. Он был одет в свой собственный синий шерстяной плащ на куньем меху, под которым поскрипывал трофейный кожаный доспех. Слева на поясе у него висели кинжал и спата, а справа под плащом выпирались саадак с луком и тулом стрел. Голову защищал шлем, похожий на перевёрнутую чашу, а на ногах обуты короткие сапоги из чёрной кожи.

Парень был уверен, что больше восьми десятков варваров прокуратор вряд ли соберёт.

- У префекта Казерте сотня воинов и он может отослать на выезд не более половины, - говорил он, шагая по дороге, - другую половину должен оставить при себе.

- Почему?

- Так положено по правилам.

- Тогда почему же сын прокуратора снял воинов с виллы и пошёл грабить рыбацкий посёлок?

- От жадности. Два дня назад здесь был с караваном приказчик некоего торговца Ликоергоса из Неаполя. Тот заказал рабов для рудника, даже сделал наводку на побережье, именно на ваш посёлок, мол, там мужчины сильные, а девки красивые. Слышал, что день, в который можно захватить всех неожиданно и повязать, как баранов, он тоже подсказал. Говорил, что если с рабами получится, то он об этом сразу узнает, приедет и вывезет взрослых мужчин в горы. Обещал за голову любого здорового раба, не важно, мужчину или женщину, по пять солидов, а за девственниц - по десять. Слышал, что женщин до весны должны были оставить на вилле, мол, старшие станут ублажать воинов , а за дорогим товаром - девственницами, собирались присматривать жёны сотника Фридубара. Будто приказчик говорил, что сможет забрать их лишь с началом навигации.

- Интересный рассказ, надо бы с этим Ликоергосом и его приказчиком познакомиться. А это ничего, что поработить решили свободных граждан империи?

- А разве это останавливало когда-нибудь варваров? - парень взглянул на меня с удивлением, - Отец когда-то говорил, что с вторжением в империю Атиллы удивляться чему бы то ни было перестал.

- Тимон, когда мы уезжали, то ты выгнал на улицу голых жён сотника и зарубил. Зачем?

- Они всех наших достали! - зло сказал он, - Эти немытые суки били палками служанок! Надо мной издевались ещё хуже, чем сам Гелимер и его сынок!

То, что о моём приказе "баб не трогать", Тимон не слышал, я знал, поэтому и не стал развивать данную тему:

- Хорошо, забудем о них.