Ричард Морган - Видоизмененный углерод

— Очаровательно.

— Я же сказала, мерзкая штучка — разве не так? — В её голосе прозвучала гордость.

— Беру.

Вернувшись на улицу, обремененный покупками, я вдруг подумал, что куртка все же пригодится — хотя бы для того, чтобы спрятать только что приобретенный арсенал. Я поднял взгляд в небо, ища автотакси, но пришел к выводу, что яркое солнце оправдает небольшую прогулку пешком. Мне показалось, что в конце концов и наркотическое похмелье начинает отступать.

Я прошел три квартала вниз по холму, прежде чем заметил слежку.

Об этом меня предупредила подготовка чрезвычайных посланников, лениво пробуждающаяся к жизни сквозь туман «девятого слияния». Обостренное ощущение близости, легкая нервная дрожь, слишком часто мелькающая на краю поля зрения фигура. Этот человек знал свое дело. В более людном районе города я бы его не заметил, но здесь пешеходы попадались слишком редко, чтобы обеспечить достаточную маскировку.

Нож «Теббит» был закреплен на левом запястье в мягких кожаных ножнах с подпружиненной защелкой, подсоединенной к нервным окончаниям. Однако пистолет я достать не мог, не выдав, что обнаружил слежку. Я подумал о том, чтобы оторваться от «хвоста», но практически сразу отказался от этой идеи. Город я не знал, химические препараты сделали мои движения вялыми и замедленными, и кроме того, я слишком нагружен. В конечном итоге я позволил провожатому ходить по магазинам вместе со мной. Чуть ускорив шаг, я спустился с холма в торговый центр города, где нашел дорогую шерстяную куртку по бедра, красную с белым. Её украшали вышитые фигурки, срисованные с эскимосского тотемного столба. Если честно, я думал не совсем о такой, но куртка была теплая и обладала большим количеством вместительных карманов. Расплачиваясь перед стеклянной витриной магазина, я успел заметить мелькнувшее отражение лица своего преследователя. Молодой, европейские черты, темные волосы. Я его не узнал.

Мы с «хвостом» пересекли площадь Юнион-сквер и задержались перед очередной демонстрацией протеста против резолюции номер 653. Толпа, перегородившая угол, быстро редела. Люди расходились, размахивая плакатами; металлический лай громкоговорителя приобретал жалобные нотки. Я мог бы затеряться в толпе, но к этому времени мне уже было все равно. Если «хвост» собирался заниматься чем-нибудь более серьёзным, чем слежка, он мог это проделать на малолюдных улицах лесистого холма. Здесь же толклось слишком много народу. Я пробрался через остатки демонстрации, отмахиваясь от предлагаемых листовок, и направился на юг, к улице Миссий и отелю «Хендрикс».

Идя по улице Миссий, я случайно попал в радиус вещания уличного торговца. Голова наполнилась пилениями. Я будто шёл по аллее, заполненной женщинами, чья одежда предназначена демонстрировать больше, чем было бы видно, если бы они разделись догола. Сапоги, превращавшие ногу выше колена в оковалок мяса, бедра, перетянутые лентами со стрелками, указывающими нужное направление; лифчики, подпирающие и выпячивающие грудь; тяжелые, округлые броши, поселившиеся в покрытых бусинками пота ложбинках на груди. Мелькали высунутые язычки, облизывающие губы, выкрашенные в вишнево-красные или могильно-чёрные цвета; вызывающе скалились зубы.

Меня захлестнула холодная волна, стирая потную похотливость и превращая соблазнительные тела в абстрактные образы женственности. Я поймал себя на том, что почти машинально рассчитываю окружности талии и объёмы груди, вычисляю геометрию живой плоти так, словно эти женщины были какими-то растениями.

Бетатанатин. «Потрошитель».

Последний отпрыск обширного семейства химических препаратов, созданных в начале тысячелетия в ходе работ по имитации ощущения смерти. Бетатанатин подводил человеческое тело к состоянию полного прекращения жизненных процессов настолько близко, насколько это возможно без необратимого разрушения клеток. В то же время стимуляторы молекулы «Потрошителя» возбуждали клиническое функционирование интеллекта. Оно позволяло исследователям пройти через ощущения искусственно воссозданной смерти, не испытав при этом непреодолимое чувство любопытства и страха, которое могло бы повлиять на восприятие объективной информации. В небольших дозах «Потрошитель» порождал бездну холодного безразличия к таким вещам, как боль, сексуальное влечение, радость и горе. Мужчины столько столетий пытались разыгрывать перед обнаженной женщиной отчужденное безразличие, а теперь это стало достижимо с помощью одной капсулы. Можно подумать, препарат создан специально для юношей, проходящих через половое созревание.

Кроме того, бетатанатин оказался идеальным средством для военных. Приняв дозу «Потрошителя», монах, отрекшийся от учения Господа, мог спалить деревню с женщинами и детьми, восхищаясь, как элегантно пламя отделяет мягкие ткани от кости.

В последний раз я употреблял бетатанатин во время уличных боев на Шарии. Принимал полную дозу, предназначенную для того, чтобы опустить температуру тела до комнатной и замедлить частоту пульса до двух-трех ударов в минуту. Такими способами мы боролись с детекторами живой силы, установленными на шарианских танках-пауках. Только так можно приблизиться к ним, не будучи обнаруженным инфракрасными датчиками, взобраться по ноге и взорвать люк термитной гранатой. После чего с экипажем, оглушенным ударной волной, расправлялись так же просто, как с новорожденными котятами.

— Дружище, есть «труп», — произнес хриплый голос. Заморгав, я оторвался от вещания и увидел бледное европейское лицо, полускрытое серым капюшоном. Передающее устройство размещалось у торговца на плече, подмигивая мне крошечными красными лампочками, похожими на глаза летучей мыши. На Харлане непосредственная передача из сознания в сознание регулируется очень жесткими законами. Даже случайно перехваченное вещание может вызвать такой же бурный скандал, как и выплеснутое на грудь пиво в кабаке на набережной. Выбросив вперед руку, я с силой ткнул торговца в грудь. Тот отшатнулся, налетев на витрину магазина.

— Эй…

— Не мочись мне на башку, приятель. Мне это не нравится.

Заметив, как рука торговца метнулась змеей к устройству на поясе, я догадался, что будет дальше. Сменив направление главного удара, я уперся растопыренными пальцами торговцу в глазные яблоки…

И оказался лицом к лицу со злобно шипящей грудой мокрой пористой плоти высотой под два метра. Меня обвили щупальца, а рука погрузилась в источающее слизь углубление, обрамленное густыми чёрными ресницами. К горлу подступил клубок тошноты. Подавив рвотный позыв, я просунул руку сквозь трепещущие ресницы, чувствуя, как слизистая плоть поддается.