Млечный Путь, 21 век, No 2(43), 2023 - Владимир Анатольевич Моисеев
- Печальна ваша космогония, - произнес я, немного помедлив. Странная мысль проникла в голову, я не мог помыслить, чтоб та же Лейла помогала мне с делами государственными. А в Мухтафи женщины способны на удивительные открытия, как во времена Искандера, в землях ему и потомкам его принадлежавшим.
- Возможно, мы ошибаемся, - ответствовала визирь. - Было б лучше, если бы иная точка зрения оказалась верной. - Она поднялась, направляясь к двери, а когда достигла ее, я задал последний вопрос:
- Скажите, отчего вы носите мужские наряды? Это необходимость?
- Нет, - она пожала плечами. - Мне самой чувствуется лучше в халатах и плащах. Виной тому изначальная самость или занятия с мазанудженджами, я не знаю.
После чего скрылась за дверью, а спустя какое-то время подошедший страж велел мне покинуть покои: назавтра меня ждала встреча с правителем о том самом вопросе, что я ночью в спешке рассказывал удивительной женщине.
Неудивительно, что этой же ночью, едва смежив веки, я увидел сон, перенесший меня в город мастеров, к господину моему. Я находился в зале приемов, подле великого правителя Турана, но не один, а с прекрасной визирь; представ перед султаном, мы говорили о чем-то важном, а после я просил господина моего собрать рубины, что разбросаны в залах дворца, ибо только так он сможет справиться с подступающим несчастьем. Каким именно, увы, ответа не было.
Я проснулся рывком, посмотрел на спящего Селима, за окно, на бледнеющую луну. Странный сон, значит ли он что-то или просто пустые переживания, не дающие мне покоя немало недель с того дня, как войско моего господина оказалось наголову разбито скопищами его сына. Но кто я такой, чтоб видеть вещие сны? Зачем всеблагому нисходить ко мне подобным образом, достаточно того, что он отвечает на молитвы и зная о существе моем, всякий раз ниспосылает испытания, из тех, которые я смог бы перенести достойно. А сны, ниспосланные Творцом, исполненные истин, они принадлежат Посланнику и ученикам и продолжателем дел его; вряд ли я смогу отличить дьяволовы наущения, сокрытые маской подлинности от истинного послания творца. Посланник потому и говорил, что сны простым людям следует выкидывать из головы, забывая суть, дабы не искушать всевышнего и не глумиться над собой никчемными обещаниями.
Вот только это видение встревожило меня. Еще не зная подлинных причин тревоги, но уже проникнувшись ею, я поспешил в дворцовые покои правителя Мухтафи. Меня уже ждали, сам государь и его прекрасная визирь, что находилась по правую руку от правителя. С улыбкой принял меня владыка города, видимо, прекрасноликая дева ни словом не обмолвилась с ним о случившемся истекшей ночью. Но только ответная улыбка сползла с моего лица, едва правитель начал беседу.
- С великим сожалением говорю эти слова, но сегодня к вечеру ваш достославный правитель, султан Турана, мой брат, будет убит наемниками, посланными подлым его сыном Абд аль-Латифом. И эту будущность нам ни в коей мере не изменить.
После этих его слов наступила долгая пауза, я молчал, не в силах вымолвить ни слова, молчал и государь. Когда же пелена немного спала с моих глаз, позволив хоть немного помыслить, я произнес:
- Мне следует немедленно запрячь коней и выехать в Самарканд. Жаль, что это известие не могло прийти раньше. - И, спохватившись, что упускаю важную деталь, я спросил: - Но когда же, государь, вы узнали об этом событии?
- Месяц назад, когда наша мудрейшая визирь собрала грядущие вопросы от еще не прибывших в городские пределы посланников иных земель и нашла ответы на некоторые из них, одним из ответов стал и тот, что так и не успели задать вы.
Кажется, мое сердце остановилось, увы мне, но вскорости оно снова пошло, ничуть не бывало. А разум снова застлала пелена.
- Но, государь, у вас была возможность предотвратить подобное. Если вы узнали обо всем за месяц до случившегося, еще до того, как проистекла битва меж моим господином и его нечестивым отпрыском, отчего же не послали гонца, не уведомили никого из нас? Отчего же? - Не заметив того, я вскочил с пуфа и уже почти кричал в лицо правителю Мухтафи, он же в ответ не произносил ни слова, мягко глядя на меня, ровно на раскапризничавшегося ребенка. Наконец изрек:
- Да простит нас гость, но я скажу. Это исключительно наш выбор, мне перед вами и всеми близкими и далекими согражданами вашими его и нести. Да простит эти слова гость снова, но безопасность Мухтафи превыше всего. Даже жизни другого правителя, достойнейшего и почитаемого нами.
- Но это... это низко! - воскликнул я, не сумев сдержаться. - Ужели мой господин, славный султан, хорошо вам известный мудростью своей, не продолжил бы поставлять вам столь требуемую бумагу - или может, еще что-то, насущно необходимое? Неужто отказал бы?
- Славный брат мой не раз и не два хотел присоединить Мухтафи к себе, - отвечал государь, тихим голосом перекрывая возражения и не обращая внимания на дерзостные слова. - После победы в первой усобице, затронувшей Туран во времена оны, брат мой Мухаммед Тарагай решил присоединить наш город к своим владениям, и это невзирая на предостережения Делийского султана. К счастью, наушникам последнего удалось нарушить эти планы, а нам избегнуть печальной участи стать заложниками одного владыки, пусть даже и столь достославного, но, увы, неспособного продолжить свои дела в сыне своем.
Мои возражения тотчас угасли, да, господин мой не раз высказывал соображения о завоевании Мухтафи, о тех благах, что осыплются золотым дождем на город, но дальше слов дело ни разу не шло. Кто знал, что тому причиной наветы наушников, а не воля самого великого правителя?
- И только поэтому... - начал я, но продолжить оказался не в силах. Слово нежданно взяла визирь:
