Вторая модель - Филип Киндред Дик
Пилот схватил Крамера за плечо.
– Корабль прямо по носу! Смотрите!
Все бросились к иллюминатору. Действительно, чуть впереди, мигая сигнальным огнем, двигался параллельным курсом еще один звездолет, издали напоминавший изящное серебристое веретенце.
– Терранский перехватчик, – пояснил Пилот. – Прыгаем. Они готовы нас подобрать. Скафандры…
Подбежав к шкафчику со снаряжением, он повернул ручку замка, распахнул дверцу и грудой вывалил скафандры на палубу.
– Скорее, – поторопил спутников Гросс.
Охваченные паникой, все принялись лихорадочно натягивать тяжелые гермокостюмы. Уинтер, проковыляв до аварийного люка, остановился возле него в ожидании остальных. Вскоре они, один за другим, присоединились к нему.
– Пошли! – скомандовал Гросс. – Открывайте люк!
Уинтер навалился на створку.
– Помогите.
Остальные, упершись кто во что, навалились на створку все вместе, но тщетно. Створка люка не сдвинулась ни на дюйм.
– Ломик нужен, – сказал Пилот.
– Неужели никто бластер не захватил? – простонал Гросс, лихорадочно озираясь вокруг. – Проклятье, выжечь бы ее к чертовой матери!
– Толкаем, – прокряхтел Крамер. – Вместе, разом… взяли!
– Вы возле люка? – пронесся, ручейком заструился по коридорам все тот же механический голос.
Все подняли взгляды, заозирались, не зная, куда смотреть.
– Я чувствую неподалеку, снаружи, нечто… корабль? Значит, вы уходите? Все до единого? Крамер, ты тоже хочешь уйти? Как жаль. Я надеялся, что мы с тобой сможем поговорить. Ну что ж, возможно, в другой раз тебя удастся убедить остаться.
– Профессор, откройте люк! – крикнул Крамер, оглядев безликий металл переборок. – Откройте, Господа ради!
Голос не отвечал. Казалось, пауза тянется целую вечность. Но вот крышка люка медленно, будто нехотя, сдвинулась вбок, и воздух снова с пронзительным свистом хлынул наружу, в космическую пустоту.
Поочередно, один за другим, все они выпрыгнули из люка и понеслись прочь, подгоняемые реактивными двигателями скафандров. Спустя еще пару минут их подняли на борт перехватчика. Как только последнего из них втянули в проем люка, их собственный звездолет резко задрал нос кверху, с невероятной скоростью сорвался с места и вскоре исчез из виду.
Не в силах отдышаться, Крамер сорвал гермошлем. Двое матросов подхватили его под локти и укутали одеялом. Гросс, весь дрожа, жадно припал губами к кружке с кофе.
– Ушел, – пробормотал Крамер.
– Об отправке предупреждения я уже распорядился, – заверил его Гросс.
– Что стряслось с вашим кораблем? – с любопытством спросил один из матросов. – Куда он сорвался в такой спешке? Кто там, на борту?
– Корабль придется уничтожить, – помрачнев лицом, продолжал Гросс. – Иначе никак. Кто знает, что у… у него на уме? Уф… Еще немного, и нам бы конец. Проклятье, как нас угораздило настолько ему довериться?
С этими словами Гросс устало опустился на металлическую скамью.
– Да, что же он мог задумать? – негромко, скорее, рассуждая вслух, чем обращаясь к кому-либо, пробормотал Крамер. – Чего хочет добиться? Не понимаю…
Пока перехватчик шел полным ходом назад, к лунной базе, все коротали время вокруг стола в кают-компании, попивая кофе, размышляя, но разговоры заводя разве что изредка.
– Послушайте, – наконец сказал Гросс, – а что он за человек, этот профессор Томас? Что вы можете вспомнить о нем?
Крамер поставил кружку на стол.
– С тех пор прошло десять лет. Если я что и помню, то крайне смутно, – предупредил он, устремившись мыслями в прошлое, сквозь года.
В колледже они с Долорес вместе постигали физику и естественные науки. Небольшой, малоизвестный, колледж Ханта изрядно отставал от темпа современной жизни. Крамер поступил туда только потому, что колледж находился в его родном городке и до него там учился отец.
Ну, а профессор Томас преподавал в колледже с давних-давних времен, так что колледжа без него никто и припомнить не мог. Странный, чудаковатый старик держался, как правило, особняком, многого в жизни не одобрял, однако в разговорах об этом упоминал крайне редко.
– Попробуйте вспомнить нечто такое, что могло бы помочь нам, – попросил Гросс. – Любую мелочь, хоть какой-то намек на ход его мыслей!
Крамер неторопливо кивнул.
– Помню, однажды…
Однажды они с профессором сидели в часовне колледжа за тихой, приятной беседой.
– Ну вот, скоро твоей учебе конец, – сказал профессор. – Но чем ты собираешься заняться дальше?
– Дальше? Наверное, пойду работать в один из Государственных Исследовательских Проектов.
– Да, но что в итоге? Какова твоя высшая, конечная цель?
Крамер заулыбался.
– Ваш вопрос, профессор, постулирует существование таких вещей, как конечные цели, но это же ненаучно!
– Хорошо, тогда предположим следующее. Допустим, в мире не станет войн и Государственных Исследовательских Проектов. Чем ты займешься в таком случае?
– Не знаю. Но как же представить себе подобную ситуацию, хотя бы гипотетически? Сколько мне помнится, войны существовали всегда. Именно к ним нас и готовили. Чем я займусь, если войн вдруг не станет… понятия не имею. Наверное, привыкну со временем, как-нибудь приспособлюсь.
Профессор слегка поднял брови.
– О, ты действительно полагаешь, что приспособишься к этому? Рад слышать. И занятие себе, стало быть, сможешь найти?
Гросс слушал его рассказ, жадно ловя каждое слово.
– И что это нам дает? – спросил он. – Что из этого следует?
– Ничего особенного. Только что он был против войны.
– Мы все против войны, – заметил Гросс.
– Верно. Однако он был здорово углублен в себя, держался особняком. Жил попросту, сам для себя готовил. Жена его за много лет до того умерла. Родился он в Европе, в Италии, но, переехав в Соединенные Штаты, сменил имя. Нередко читал Данте и Мильтона. Даже Библию дома держал.
– Весьма анахронично, вы не находите?
– Да, он вообще по большей части жил прошлым. Раздобыл где-то древний граммофон и пластинки, слушал старинную музыку… Ну, а дом его вы видели сами и, думаю, обратили внимание, насколько он старомоден.
– Кстати, а на учете он не состоял? – спросил Уинтер.
– У нас, в госбезопасности? Нет. По нашим сведениям, он никогда в жизни не занимался политикой, ни к каким партиям и движениям не примыкал и даже, похоже, не имел определенных политических убеждений.
– Это точно, – подтвердил Крамер. – Львиную долю свободного времени он просто гулял в холмах. Природу очень любил.
– Природа может принести ученому немало пользы, – заметил Гросс. – Без нее и наук не было бы.
– Крамер, так что он, по-твоему, мог задумать? Чего ради перехватил управление звездолетом и сбежал? – спросил Уинтер.
– А может, он просто с ума при пересадке сошел, – предположил Пилот. – Может, у него вовсе нет никакого разумного плана.
– Однако об изменении схемы проводки он позаботился загодя, а прежде чем дать согласие на пересадку, убедился, что сохранит разум и память. Отсюда следует, что план у него имелся с самого начала. Вот только
