Айзек Азимов - Академия и Земля

– На Терминусе это называется «действовать интуитивно».

– На Гее мы говорим «знать, не думая». Тебе не нравится знать, не думая, не правда ли?

– Верно, это беспокоит меня. Я не люблю действовать под влиянием какого-то необъяснимого порыва. Я чувствую, что за порывом скрывается какая-то причина, но незнание ее заставляет думать, что я не хозяин своего собственного сознания – нечто вроде тихого помешательства.

– Значит, когда ты выбрал Гею и Галаксию, ты действовал импульсивно, а теперь ищешь причину.

– Я повторял это не меньше десятка раз.

– А я не принимала твоих слов буквально. Прости. Я больше не буду спорить с тобой об этом. Правда, я надеюсь, что могу продолжать приводить доводы в пользу Геи.

– Сколько угодно, если ты, в свою очередь, поймешь, что я могу не согласиться с твоими доводами.

– Скажи, а тебе не кажется, что эта планета постепенно дичает и, возможно, в конце концов станет совершенно необитаемой из-за того, что на ней не стало единственного вида, способного действовать как разумная направляющая сила? Если бы эта планета была Геей или, что еще лучше, если она была бы частью Галаксии, такого бы не могло произойти. Разумная сила осталась бы в единой Галаксии, и экология, как бы и по каким причинам она ни расшаталась, снова пришла бы в равновесие.

– Означает ли это, что собаки перестали бы питаться?

– Нет, они питались бы точно так же, как люди. Но питались бы они не бесцельно, а в интересах поддержания экологического равновесия в определенных рамках, без всяких случайностей.

– Утрата индивидуальности, – проворчал Тревайз, – для собак ровным счетом ничего не значит. Собаки не люди. А что, если все люди исчезнут – повсюду, а не просто на одной или нескольких планетах? Что, если в Галаксии вообще не останется людей? Сохранится ли тогда направляющий разум? Будут ли все остальные формы жизни и неживая материя способны собрать воедино свою разумность и выполнить стоящие перед ним цели?

Блисс задумалась.

– Такое, – сказала она наконец, – еще никогда не происходило. И, похоже, вряд ли произойдет в будущем.

– Послушай, но неужели для тебя не очевидно то, что разум человека качественно отличен от всех других, и, если он отсутствует, сумма всех других сознаний не сможет заменить его? Разве это неправда, что люди – нечто совершенно особенное, и говорить о них можно только в этом ключе. Их друг с другом соединить невозможно, не говоря уже обо всем остальном, к людям отношения не имеющем.

– И все же ты выбрал Галаксию.

– Да, но вот почему, никак не пойму.

– А может быть, потому, что понимал, что такое несбалансированная экология? Разве ты не понимаешь, что каждая планета в Галактике балансирует на острие ножа, и только Галаксия может предотвратить такую катастрофу, какая случилась на этой планете, не говоря уж о бесконечных страданиях людей от войн и ошибок правителей? Не в этом ли причина твоего решения?

– Нет. Я тогда об экологии не думал.

– Как ты можешь быть в этом уверен?

– Я могу не знать, что именно я предвидел, но, если потом что-то случается, я понимаю, что это действительно то самое, что я предвидел. Вот сейчас, к примеру, мне кажется, что я вполне мог предвидеть, что на этой планете есть хищники.

– Вот и получается, – улыбнулась Блисс, – что мы могли бы погибнуть из-за этих ужасных хищников, если бы не сочетание наших талантов: твоего дара предвидения и моей ментальной силы. Так давай же не будем больше ссориться.

– Давай попробуем, – кивнул Тревайз.

Сказано это было, однако, с прохладцей, и Блисс нахмурилась, но в это мгновение в каюту влетел Пелорат.

– Я думаю, – выпалил он, отдышавшись, – мы кое-что нашли.

Тревайз вообще-то не верил в легкие победы, но, как любой человек, был готов поверять тому, в чьей компетенции не сомневался. Сердце его часто забилось, дыхание перехватило, но он взял себя в руки и спросил:

– Координаты Земли? Ты их нашел, Джейнов? Пелорат несколько мгновений, не мигая, смотрел на Тревайза и вдруг покраснел и смутился.

– Нет, нет, – пристыженно пробормотал он. – Не то чтоб совсем уж так. Точнее, Голан, совсем не так. Об этом я забыл. Я нашел в развалинах кое-что другое. Наверное, ничего такого особенного.

Тревайз глубоко вздохнул и попытался успокоить друга:

– Пустяки, Джен. Любая находка важна. О чем ты хотел рассказать?

– Ну, собственно говоря… ты же понимаешь, что здесь почти ничего не сохранилось. Двадцать тысяч лет, бури и ветра сделали свое дело. Ну, а еще растения и животные вносили свою лепту в постепенное разрушение, но все это не важно. Дело в том, что «почти ничего» – не то же самое, что «ничего». Скорее всего, там когда-то стояло какое-то большое общественное здание – мы видели несколько поваленных камней или бетонных блоков с высеченными на них надписями. Трудно было что-то прочесть, дружок, ты понимаешь, но я сделал фотографии с помощью одной из тех камер, которые есть у нас на борту, – ну, знаешь, со встроенным компьютерным оптимизатором. Я не спросил у тебя разрешения взять ее, Голан, но это было очень важно, и я…

– Давай дальше, – нетерпеливо отмахнулся Тревайз.

– Я смог разобрать некоторые из надписей, и они оказались очень древними. Даже с помощью компьютерной обработки к притом, что я неплохо умею читать подобные надписи, было невозможно разобрать большинство из них, за исключением одной короткой фразы. Здесь буквы оказались крупнее и несколько отчетливей, чем остальные. Вероятно, они были высечены глубже, поскольку представляли собой название планеты. Фраза читается: «Планета Аврора», и поэтому мне кажется, что эта планета, на которой мы находимся, называется или называлась «Авророй».

– Должна же от как-то называться, – пожал плечами Тревайз.

– Да, но названия крайне редко выбираются случайно. Я провел тщательные поиски в моей библиотеке и обнаружил две старые легенды с двух далеких друг от друга планет, так что вполне резонно предположение об их независимом заселении, если вспомнить, что… ну, да ладно. В обеих легендах «Аврора» – название зари. Можно предположить, что слово «Аврора» в самом деле означало утреннюю зарю в каком-то протогалактическом языке. Довольно часто слова, обозначающие рассвет или зарю, использовались в названиях космических станций или других сооружений, которые являлись первыми в своем роде. Если этим словом обозначали зарю в каком-то языке, эта планета может в каком-то смысле оказаться первой.

– Ты готов предположить, что эта планета – Земля, что «Аврора» – другое ее название, потому что обозначает зарю жизни и человечества?

– Я не осмелился зайти так далеко, Голан.

– Еще бы, – сказал Тревайз с легкой горечью в голосе, – здесь нет радиоактивной поверхности, нет гигантского спутника, нет поблизости газового гиганта с огромными кольцами.

– Точно. Но Дениадор с Компореллона, похоже, думал, что это – одна из планет, заселенных первой волной колонистов – космонитами. Если это так, то ее название – «Аврора» – может означать, что это первая из космонитских планет. Может быть, мы сейчас находимся на старейшей из планет Галактики, населенных некогда людьми, не считая самой Земли. Разве это не восхитительно?

– Во всяком случае, интересно, Джен, но не хватил ли ты через край, выводя все это из одного только названия – «Аврора»?

– Есть кое-что еще, – возбужденно выпалил Пелорат. – Насколько я мог проверить по своим записям, сегодня в Галактике планеты с названием «Аврора» нет, и я уверен, что твой компьютер подтвердит это. Как я сказал, есть множество планет и космических объектов, называемых «Заря» на различные лады, но нигде не используется это слово – «Аврора».

– Ну и что? Если это протогалактическое слово, оно не должно быть особенно распространенным.

– Но названия остаются даже тогда, когда становятся бессмысленными. Если это первая колонизированная планета, она должна была иметь широкую известность; она могла быть некоторое время главной планетой Галактики. Наверняка должны были существовать другие планеты, называвшие себя «Новая Аврора», или «Малая Аврора», или еще как-нибудь в этом роде. А затем другие…

– Но, может быть, это вовсе не первая колонизированная планета, – прервал его Тревайз. – Может быть, она никогда не представляла из себя ровным счетом ничего особенного.

– Есть, по-моему, и более важные доказательства, друг мой.

– Какие же, Джен?

– Если первая волна поселенцев была побеждена и вытеснена второй волной, которой сейчас принадлежат все планеты Галактики, как утверждал Дениадор, значит, весьма вероятно, что существовал период времени, когда эти волны враждовали между собой. Вторая волна, люди, давшие названия планетам, не использовали имена, данные мирам людьми первой волны. Таким образом, исходя из того, что название «Аврора» нигде больше не употреблялось, мы можем заключить, что две волны поселенцев существовали, а это – планета первой волны.