Теодор Старджон - Венера плюс икс

Странно при этом, что человек всегда стремился к любви. Стали идиоматическими такие выражения как "любить музыку", определенные цвета, математику, конкретные блюда. Существовали и люди, которые больше всего на свете любили все, связанное с сексом. "Люблю тебя всего сильней, но честь люблю я больше", "Господь так любил людей, что отдал своего сына за них". Сексуальная любовь - это, конечно, любовь. Точнее можно сказать, что это проявление любви. Точно так же можно утверждать, что справедливость - это любовь, жалость - это любовь, терпимость, прощение - в общем, все чувства, которые не направлены на максимизацию своего эго.

С самого своего начала христианство было религией любви, как это видно даже из поверхностного знакомства с Новым Заветом. Неизвестным до последнего времени был тот факт - так тщательно уничтожались все сведения о первых христианах - что это была харизматическая, то есть религия, в которой конгрегация участвовала в надежде получить истинно религиозный опыт, позднее получивший название теолепсии или боговдохновения. Многие первые христиане действительно довольно часто достигали этого состояния; еще большее число достигали его лишь изредка, и все же они вновь и вновь пытались войти в него. Однажды испытав такое состояние, они полностью изменялись, получая внутреннее вознаграждение; именно этот опыт и его последствия дали им возможность переносить самые тяжелые лишения и пытки, и умирать с радостью и без страха.

Сохранились несколько беспристрастных описаний их служб - лучше назвать их собраниями - и все они сходятся в том, что люди тайно оставляли свою работу в полях, лавках, даже дворцах, чтобы собраться в каком-нибудь укромном месте - пещере или в катакомбах - где бы им не могли помешать. Существенно, что в этих собраниях принимали участие как богатые, так и бедняки, как мужчины, так и женщины. После совместной трапезы - фактически это была трапеза как проявление любви - и создания соответствующего настроения, скорее всего посредством песнопений и танцев, на кого-нибудь снисходил, как они его называли Святой Дух. Возможно он или она - это могли быть как мужчина, так и женщина - пророчествовали и восхваляли Бога, возможно имело место проявление божественного вдохновения, проявляющееся в "говорении разными голосами", но все эти проявления, каким бы искренними они не были, не носили чрезмерный или нездоровый характер; в этих действиях могли участвовать все по очереди. Прощаясь, они запечатлевали друг на друге мирный поцелуй и украдкой возвращались в свои жилища до следующего собрания.

Ни в коем случае нельзя считать, что первые христиане изобрели харизматическую религию, она существовала до них и не умерла вместе с ними. Она восходит к глубинам истории, где она существовала в разнообразных формах. Зачастую она принимала оргиастический характер, форму дионисий, поклонение Матери всех богов Кибеле, что получило широкое распространение в Древнем Риме, Греции и на Востоке за тысячи лет до рождения Христа. Можно упомянуть и о культах чистоты, например, культ очищения в Средние века, адамитах, Братьях Свободного Духа, Вальденситах (стремившихся внедрить свой вариант апостолического христианства в католицизм), и многих многих других. У всех них было одно общее субъективный, всеобщий, экстатический опыт, почти повсеместное равенство женщин и любовь к религии.

Все без исключения они жестоко преследовались.

Представляется, что у человечества существует стремление управлять, с точки зрения которого любовь надо подвергать анафеме и всяческими способами искоренять.

Почему?

Объективное исследование основной мотивации (Я знаю, Чарли, ты не можешь быть объективным! Тебе придется жить с этим.) вскрывает простую и ужасающую причину.

В подсознание ведут два прямых канала. Один из них секс, а второй религия; в до-христианский период эти каналы обычно совмещались. Иудейско-христианская религия положила этому конец по вполне очевидной причине. Харизматическая религия исключает наличие промежуточного звена между верующим и объектом его поклонения. Погруженный в экстатическое молитвенное состояние верующий говорит разными голосами, его тело сотрясается в ритуальном танце - его не интересуют какие-либо доктрины, он не просит заступничества у кого-либо. Поведение его в промежутках между молитвами просто - он сделает все для того, чтобы повторить свое бдение. Если он будет поступать правильно, то есть так, чтобы удовлетворить свои желания, то он вновь будет молиться; если он не сможет войти в такое же молитвенное состояние, то это само по себе и будет наказанием.

Он безгрешен.

Единственным приемлемым способом использования огромной силы внутренней религиозности - потребности в поклонении - для обеспечения власти над людьми является внедрение механизма вины между верующим и объектом поклонения. Достичь этого можно только, если организовать и систематизировать процесс поклонения. Очевидным путем достижения этой цели является контроль за другим мощным жизненным стимулом - сексом.

Хомо сапиенс уникален среди существующих и существовавших видов живых существ потому что у него имеется система подавления сексуальности.

Существуют три подхода к сексуальности. Ее можно поощрять, подавлять или сублимировать. Последний путь в историческом аспекте является идеальным, и часто приводит к успеху, но он всегда нестабилен. Простое, ежедневное поощрение, подобно действовавшему в Греции в период Золотого Века, когда существовало три категории женщин: жены, гетеры и проститутки, в совокупности с идеализированной гомосексуальностью может считаться варварством и быть аморальным с разных точек зрения, но зато в результате дает поразительное здравомыслие. С другой стороны, внимательное изучение Средневековья буквально ставит исследователя в тупик: его вниманию открывается как бы окно в огромный сумасшедший дом, охватывающий весь мир на протяжении тысячелетия. Вот это и есть результат подавления сексуальности. Здесь и мания бичевания, когда тысячи людей истязали себя и друг друга, двигаясь из города в город в поисках наказания за прегрешения. Вспомним о таинственном Суса четырнадцатого столетия, изготовившем для себя нижнюю одежду для чресел со ста пятьюдесятью остро заточенными медными гвоздями. Чтобы не забыться во сне, он крепко связывал себе запястья и притягивал их к шее, чтобы воспрепятствовать избавлению от вшей и блох, он одевал на руки кожаные перчатки, утыканные острыми гвоздями, раздиравшими его плоть, если он прикасался к ней. Когда его раны заживали, он нарочно вскрывал их. Он лежал на спине на старой деревянной двери, утыканной гвоздями так, что они образовывали крест, сорок лет он не мылся. Здесь и святые, которые вылизывали язвы прокаженных, здесь и Инквизиция.