Лилия Баимбетова - Планета-мечта

Было так ясно и ярко все вокруг, что стоило отвести взгляд в тень, как в глазах все темнело и приходилось привыкать, чтобы что-нибудь увидеть. В траве на одной ноте, не умолкая, трещал кузнечик, а поодаль — еще и еще. Солнце иногда скрывалось за облаками, и это казалось немалым облегчением. Ветер шумел и колыхал верхушки деревьев, но внизу почти не ощущался. Облаков становилось все больше, маленькие, большие, всякие — они застилали голубое яркое небо и медленно, почти незаметно для глаза плыли куда-то.

Мы шли около часа вдоль Анда, когда показались мостовые столбы на берегу. Но я отчего-то не видела самого моста. И не сразу я поняла, что моста нет. Нет, и все.

Наш проводник шел впереди, в отдалении, а за ним шагали мы с Михаилом Александровичем. И в тот момент, когда я поняла, что моста через Анд больше нет, проводник наш сорвался на бег, пробежал те несколько метров, которые отделяли его от столбов, и резко остановился на краю берега. Я подошла и остановилась рядом с ним, и он не отстранился. В сущности, он меня даже не заметил, он смотрел на то, что осталось от моста, и я тоже смотрела туда. Столбы сохранились и на том берегу, к ним некогда крепились цепи перил, а внизу, в бурной воде, торчали лишь обгоревшие опоры. И вода неслась, закручиваясь возле них в белопенные водовороты, а моста не было. Не было самого прелестного моста на всем северном континенте….

Ах, какой это был мост! Я видела фотографии, да и сама здесь была когда-то. Этот мост единственный в своем роде, аульвы работают обычно с металлами, но этот мост был деревянным и вместе с этим он был так изящен и невесом, как и их изделия из металла. Что произошло здесь? Случайный пожар или что-то еще, но я не представляла, как мы будем переправляться: Анд очень бурная река, хоть и неглубокая.

Проводник стоял рядом со мной. Я услышала его тихий и долгий вздох. Он провел руками по волосам, зачесывая их назад, — характерный жест, что-то напомнивший мне. Невероятно мучительное и дразнящее чувство вызвал у меня этот жест, я ведь видела что-то подобное, видела, видела! А он встряхнул головой, пряча лицо в растрепанных волосах.

— Ты не знал? — сказала я тихо, искоса поглядывая на него.

Он покачал головой.

— Красивый был мост, — сказала я.

Стэнли подошел к нам и остановился рядом.

— Можно еще где-нибудь переправиться? — спросил он неизвестно у кого.

— Нет, — сказала я, — Вообще-то, это единственный мост через Анд. Был.

Стэнли подошел к обрыву и, держась одной рукой за полусгоревший столб, посмотрел вниз.

— Здесь, похоже, неглубоко.

— Да, — сказала я, — Если натянуть веревки, можно перейти вброд. Здесь неглубоко, только течение очень сильное.

Стэнли хлопнул в ладоши и пошел к остальным. Они зашумели, заговорили о чем-то, только я и проводник стояли неподвижно и смотрели на резные столбы, чуть опаленные, резьба их почти не пострадала, и обгоревшие обломки опор, торчавшие среди пенной бурлящей воды. Мне было грустно. Реальность. Реальность вторгалась на Алатороа, на мою Алатороа, на вымечтанную, пригрезившуюся мне планету. Случайный пожар, и нет моста через Анд. Попытка избавиться от землян, и нет Альвердена и Серых гор. Повзрослевшая я, изменившаяся планета. О, какой светлой мечтой была она для меня, но здесь повсюду — та же реальность. Пожары, боль, война, ненависть, равнодушие. Все то же, что и на других планетах, где я работала. Той Алатороа, которую я помнила, никогда и не было. Был ребенок, впервые увидевший землю, цветы, деревья, реки, а сказки не было.

И все же она была. Мне казалось, что я поняла, наконец, и готова принять действительность, но…. Угрюмчики, размахивающие лапами и чирикающие, их глаза, каждый размером с мою ладонь, варка у Серебряной Ивы. "Недоразвитые существа", — говорят земляне, и сорты вслед за ними это повторяют. Да, они, конечно, не на той ступени развития, что люди. Но я думаю не об этом, я думаю, что сейчас аульв, наверное, уже болтается на собственном хвосте над котлом с буль-булем. Тэй на рынке, его глаза, капли желтоватого яда, расплывающиеся в пыли, — ах, Тэй! Старый Рездиг с морщинистым лицом. И действительность здесь не похожа на все остальное. Сказка моя!

Что это — выдумка, бред, заблуждение? Сколько лет «Алатороа» означало для меня — «волшебство». Не то волшебство, что вызывают, читая заклинания, а волшебство, разлитое в воздухе. Но оно-то все еще здесь! И потом, есть еще Поля Времени. Надо будет свозить туда Стэнли, пусть скажет потом, что не верит в магию, пусть попробует.

Переправу подготовили довольно быстро, но я сомневалась, что смогу перейти Анд таким образом. Если долго стоять на обрыве и смотреть на бурлящую воду, то может закружиться голова.

Наш проводник стоял, не шевелясь. Когда натянули трос, он шагнул к обрыву и посмотрел вниз.

— Что? — сказала я, — Ненадежно?

— Переходить Анд вброд? — пробормотал он, — Да, ненадежно.

— Ты умеешь плавать?

— Здесь никакое умение не спасет.

— А я не умею, — сказала я, — Так и не научилась. Я уже два раза чуть не утонула.

Он глянул на меня сквозь свисающие на лицо волосы. Я улыбнулась — несколько беспомощной улыбкой. Меня все не оставляла мысль о том, что бог любит троицу.

— Боишься? — слегка насмешливый голос, — Ты боишься?

Я кивнула: да, еще бы. Но я не могла не заметить, что он сам заговорил со мной, и так легко и свободно, словно это не он шарахался от нас всех так долго. И, Господи, что-то страшно знакомое было в этом его жесте, которым он убирал волосы назад, что-то такое знакомое….

Первым переправу испробовал крупный светловолосый парень, зовут его, кажется, Антон. Начали переходить и остальные. Скоро на этом берегу остались только мы с проводником.

— Кристина! — крикнул Стэнли с того берега, — Ну, что же вы?

— Сейчас, — пробормотала я, приглаживая волосы нервным жестом. И тут же подумала, что такой же жест я подметила у проводника. Этот жест так дразнил меня — словно я видела много-много раз, как чьи-то руки отбрасывают назад темные волосы, пропуская пряди между худых смуглых пальцев.

— Давай, я помогу, — сказал вдруг проводник.

Ухватив меня за руку, он помог мне спуститься с обрывистого берега вниз. Подняв голову, я взглянула в его лицо, почти не скрытое волосами. Лицо было худое, со слегка выступающими скулами и очень грязное, словно специально измазанное. На худой шее грязи почти не было. Над правой бровью была свежая, сочащаяся кровью царапина. Что-то странное было в его глазах, но тогда я еще не поняла — что.

Я остановилась по колено в воде и вцепилась руками в натянутый трос. Я все еще смотрела вверх.