Федор Богданов - Дважды рожденный

— Я часто слышал про это оледенение, но до сих пор не представляю себе, что это такое, не могу поверить. Неужели человечество вновь подвергается нашествию льдов с севера, как когда-то?

Эйс кивнул головой.

— Отправляйся со мной через неделю, если хочешь, — добавил он, — и ты увидишь лично. Мы боремся... боремся...

Итак, очевидно, случилось то, чего человечество уже давно опасалось: оледенение. Но странно, неужели могущество теи не преодолело препятствий к переселению на другие планеты?

Это был очень интересный вопрос, и профессор попросил Эйса рассказать все, что Эйс знает про судьбы человечества за 30.000 лет.

Немного истории

Итак, профессор теперь был твердо убежден, что его сказочный сон длился около 30.000 лет.

Тридцать тысячелетий!

Невероятное было фактом: он видел совершенно новое человечество, новую, такую незнакомую и в то же время столь родную ему матерь-планету — Землю. В беге времен сильно изменился ее лик: исчезли одни и возникли другие горы, потерялись, иссякли реки и озера, моря изменили свои очертания, одни острова были смыты, другие поднялись вновь из воды... Сколько грандиозных изменений на земной поверхности, сколько катастроф! Земля казалась профессору сказочным, живым телом, которое постоянно дрожало, пульсировало, а когда еле заметная пульсация переходила в глубокие вздохи, то моря перекатывались на сушу, освобождая свое дно, или могучие землетрясения потрясали, казалось, незыблимые основания нашей планеты.

Еще в Зеленом дворце закрались в его мысль подозрения о его бессознательном состоянии. Ему казалось тогда, что это состояние странного «сна» длилось несколько лет. Но теперь...

Теперь он видел, какие глубокие изменения произошли на земле, и мысль ученого подсказывала ему, что для своего завершения эти изменения во всяком случае потребовали многих веков. И как ни невероятен «сон» в течение десятков тысяч лет, но его надо признать и, если можно, объяснить.

В самом деле, профессор отлично помнил, что в вечно мерзлой почве Сибири когда-то были находимы мамонты. Мамонты давно уже исчезли, только костяки их попадались в земле, и знатоки определяли, к каким существам принадлежали они. Однако, однажды был найден мамонт не только в виде костяка, а с кожей и волосами — труп. Этот труп пролежал по крайней мере десятки тысяч лет в земле и весь сохранился почти нетронутым. Если это произошло с мамонтом, то почему не могло того же случиться и с ним, профессором? Он был законсервирован газом в глубокой пещере, полной урановой руды. Воздух там не имел бактерий, следовательно, там некому было произвести разрушительную работу. Вот теперь профессор оживлен. Кем же? Представителем вырождающейся половины человечества! Чон произвел с ним манипуляции, которые не по силам были даже для теи.

Меж тем, пока профессор думал на эту тему, Эйс толково и внятно рассказывал ему земную историю, придерживаясь, главным образом, фактов. Конечно, Эйс может уверить его, профессора, что все это гораздо лучше сумела бы рассказать Ли, она этим специально занимается. Но Ли нет здесь, и раз профессор желает...

Итак, с того момента, как профессор жил, прошло около 30 тысячелетий. Почему профессор именно столько насчитывает? Ну, да, ясно, ведь счет веков теи начали вести с тех пор, как на земле кончился каменный век. Профессор полагает, что еще около двух тысячелетий после его смерти каменные орудия не выходили из употребления. Возможно, что это и так, Эйс ничего не имеет против. Но факты все-таки таковы.

Законы биологии неумолимы, выводы их бесспорны, а биологи уже давно утверждали, что на земле будет нечто, подобное тому, что профессор видел теперь. Он успел прочесть две-три книги, которые дополняли то, что ему рассказывал теперь Эйс.

Действительно, Ли глубоко права, утверждая, что он — троглодит. Ну, как может он оспаривать это утверждение, когда в его время на самом деле каменный век еще не закончился? Огнеземельцы, жители внутренней Австралии, южной Африки, арктических областей обретались еще на положении пещерных жителей, ели сырое мясо и как дикие звери кочевали с места на место в поисках пищи. Ведь положение их не лучше положения ледникового человека, и какое значение имели всевозможные радиоизобретения, достижения техники и науки, если наряду с этим на земле существовали подлинные дикари? А войны? А варварство капиталистической культуры? А революции? Все это потрясало человечество, и оно топталось на месте, двигаясь вперед черепашьим шагом: три шага — вперед, два — назад. Немудрено, что теи совсем не принимают в расчет нашего времени при летоисчислении: для них он, профессор, со всеми его научными познаниями, — троглодит, варвар с большим животом и большими челюстями, а время его — доисторическое.

Да, но человечество все-таки двигалось вперед. В муках рождалось оно, совершенствовалось, истекая кровью, и... увеличивалось в числе! Да, ни войны, ни эпидемии не могли остановить победоносного шествия человеческого рода по пути завоевания земли. Оно увеличивалось медленно, не больше, чем на один процент ежегодно, но все-таки через каждые сто-двести лет оно удваивалось в числе.

Животный мир шаг за шагом уступал свои позиции: человек постепенно занял непроходимые джунгли, пала под его безжалостной рукой тайга, исчезли, были осушены многочисленные болота. Из недр земли извлек человек воду на поверхность земли и превратил безжизненные пустыни Африки и Азии, безводные каменистые плато внутренней Австралии в цветущие густонаселенные страны.

Но эти гигантские завоевания человеческого духа сделались возможными лишь после того, как человечество в невероятно тяжелой борьбе изжило свою собственную алчность, стремление к эксплоатации одного человека другим.

Животный мир был оттеснен в заполярные области: только там сохранились дикие животные. В небольшом числе жили они также за линией вечного снега в горах. Ниже этой линии далее малодоступные скалы и горы, ущелья и долины были заселены постепенно человеком.

Был один момент, когда, казалось, человечество вот-вот должно будет уступить перед неразрушимой преградой и, может быть, погибнуть: вдруг иссякли силовые ресурсы на земле. Исчез каменный уголь, еще раньше были до конца использованы запасы нефти. В умеренных странах стало невозможно жить, особенно в холодные зимы. Жизнь стала замирать в более высоких широтах, и люди лавиной ринулись на юг к берегам морей, но и там уже все было занято. У человечества оставались незначительные запасы силы в виде водопадов, речных течений, ветра, атмосферного электричества и движений моря, но всего этого было недостаточно, чтобы дать средства к жизни даже для половины человечества.