Роберт Ши - Монах - последний зиндзя

Храм был очень маленьким и почти не имел обстановки, как и молельня Хидейори. В нём даже не было статуи Будды или босацу на алтаре, на котором горела маленькая масляная лампа, ничего не освещавшая вокруг. Танико прошла к алтарю, кланяясь и хлопая в ладоши, чтобы привлечь внимание служителей культа, которые, возможно, находились в храме.

- Почтение Амиде Будде! - громко произнесла она.

- Бесполезное колебание воздуха, - раздался голос позади неё.

Оскорбительное замечание сразу же навело Танико на мысль, что храм захватили разбойники. Она обернулась в готовности защитить свою честь или убить себя здесь и сейчас, если это необходимо, своим кинжалом. В тени у стены в позе лотос сидел монах в чёрной рясе, улыбаясь ей. Он хранил молчание и сидел неподвижно, поэтому Танико не заметила его, когда вошла. Она почтительно поклонилась, хотя для монаха его слова были странными.

- Почему бесполезное колебание, сенсей?

У монаха было круглое приветливое лицо и крепкое туловище. Хотя он был абсолютно недвижим, в нем была такая сила, что, казалось, даже слоны не смогли бы сдвинуть монаха с места. Его глаза пронзили мозг Танико, давая ей ощущение того, что он знает ее, так как он знает всю вселенную, а она находится в нём.

- Амида Будда - не существует! - произнес он.

- Что? Амида не существует? Какое учение вы исповедуете, монах?

- Ничего особенного. Какое учение ты ищешь?

Несмотря на его странные слова, в его лице была такая доброта, что он понравился ей, и Танико поверила ему. Ей нужно было в кого-то верить. Танико не могла верить никому, поэтому хотела умереть.

- Я не ищу учения. Я хочу мира и больше ничего.

Повинуясь чувству, она рассказала ему свою историю. К тому времени как она закончила рассказывать коренастому монаху о Кийоси, Ацуи, Юкио и Дзебу, они уже оба сидели лицом друг к другу перед пустым алтарем. Хотя она была вынуждена несколько раз прерывать свой рассказ, чтобы избавиться от слез, которые, казалось, заполнили все тело, это облегчило её горе. Но даже теперь, как Танико сказала монаху по имени Ейзен, после того, как она покинет храм, она хочет убить себя.

- Возможно, сама судьба привела тебя сюда, - размышлял Ейзен. - Это не может быть простым совпадением, что я встретил монаха Дзебу и разговаривал с ним и господином Муратомо-но Юкио как раз перед их путешествием в Китай. Господин Юкио показался мне человеком, не способным убить беспомощного юношу, хотя ты, по-моему, не относишься к типу женщин, которые совершают самоубийство из-за того, что сын умер. Ты знаешь, что Будда имеет сына?

- Вы уже сказали, что Будды не существует.

- Несомненно, человек по имени Сиддхартха жил много сотен лет назад и у него был сын, названный "Препятствие", так как, говорил Будда, любовь к ребёнку - помеха на пути к просветлению.

- Я предпочла бы любить ребенка и обойтись без просветления!

- Твои слова показывают, что ты уже достигла высокой степени просветления. Если ты хочешь любить, ты должна быть готовой к страданиям. Если ты хочешь страдать, ты хочешь жить. Ты знаешь, что не можешь располагать своей жизнью?

- Если она не моя, то чья же? Будды?

- Все жизни принадлежат Будде, потому что ты - Будда.

С этими словами Танико почувствовала внутри себя луч света, подобный китайской ракете, взлетающей в небо и затем разрывающейся на сноп пылающих огоньков. Она почувствовала огромное удивление. Это всё было так просто! Танико ощутила мир и радость, как будто она только что нашла ответ на все вопросы, годами терзавшие её. Она не могла найти слов для определения того, что она узнала или почему она так почувствовала себя.

Танико с изумлением взглянула на Ейзена. Его широкая улыбка была восхитительной, он поздравлял ее!

- Некоторые монахи проводят всю свою жизнь в медитациях перед тем, как испытать то, что испытала сейчас ты!

- Что со мной случилось?

- Ничего особенного. Со временем это чувство исчезнет. Это очень хорошее чувство, но ты попадёшь в ад, если попытаешься удержать его. Ты подобна человеку, затерявшемуся в лесу, который натыкается на спрятанный храм. Найдя его однажды, ты сможешь найти обратную дорогу быстрее, но не пытайся остаться в нем, так как у тебя есть дела. Работа - настоящий Западный Рай, в котором постигается полное освобождение.

Танико вспомнила, что Хидейори - полная противоположность этому монаху - сказал, что она сможет избавиться от горя с помощью работы. Как странно! Она стояла и смотрела в дверной проем маленького храма. Спокойный океан переливался, подобно бронзовому зеркалу, как только край солнца касался его.

- Можно я приду повидаться с вами еще? Я знаю, что вы можете научить меня большему.

- Жизнь - учитель, - сказал Ейзен. - Всё, что случается с тобой и что мы называем "кунг-ан", - вопрос, ответ на который находится у Будды, живущего внутри тебя. Жизнь уже поставила перед тобой несколько горьких кунг-ан. Возможно, тебя готовят к более значительным достижениям.

- Я пойду домой.

- Хорошо, - посмеиваясь, сказал Ейзен. - Самурай, преследующий тебя, будет благодарен. Сидение в холодном, промозглом лесу должно сделать его несчастным человеком.

Удивленная Танико проследила за взглядом Ейзена и увидела отблеск солнечных лучей на металлическом предмете в лесу, на склоне холма внизу. Несомненно, один из воинов Хидейори. Она не сможет совершить сеппуку, даже если попытается. В сердцах она подумала, что Хидейори должен защитить ее, а не пытаться контролировать. Даже осознание этого казалось тривиальным рядом с дивным новым чувством, заставляющим не обращать внимания на досаду. По мере того как она следила за восходом солнца, свет внутри нее, казалось, становился ярче. "Я не покончу с собой, - думала она, - но в эту ночь я умерла и вновь родилась".

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Наступил час Змеи. Внутреннее море переливалось в утреннем свете, приобретая оттенок индиго, когда облака закрывали солнце. Дзебу, облачённый в монашеские доспехи с черными повязками, стоял на дне боевой джонки "Парящий журавль". При такой ясной погоде два соперничающих флота будут сражаться до победы. Удивительно, как много для людей зависит от расположения богов неба и воды.

Сейчас боги находились, казалось, на стороне Такаши. В игре света и тени семьсот судов Красного Дракона вырастали на западе, пробиваясь через приливы и отливы пролива Симоносеки. Грохот огромных боевых барабанов на юте перекатывался по волнам.

Такаши разделили суда на три флота. Авангард состоял из трёхсот крупных судов, ведомых рядом китайских джонок под красными знаменами: паруса их был сделаны в форме крыльев дракона, глаза, нарисованные на носах, глядели устрашающе. За ними шли двести судов союзников Такаши, а в арьергарде плыли двести судов высших дворян Такаши, включая главу клана Нотаро и его племянника - императора.