Эллис Питерс - Неугомонная мумия

- Но у руин такой неприглядный вид! Почему их никто не подкрасит?

Единственный человек, которого я рассчитывала здесь увидеть, отсутствовал, и, воспользовавшись временным затишьем в разговоре, я поинтересовалась у баронессы:

- А где Рамсес?

- Заперт в одной из гостевых кают, - последовал невозмутимый ответ. Да не волнуйтесь, фрау Эмерсон, дорогуша. Ваш сынуля изучает папирус, он на седьмом небе от счастья. Но мне пришлось его запереть. После того как вашего очаровательного мальчика покусал лев, он случайно вывалился за борт и...

С диким воплем Эмерсон отскочил от гранитной статуи Исиды, которую внимательно разглядывал.

- Лев?!

- Миленький львенок! - хихикнула баронесса. - Это прелестное создание я купила у одного торговца в Каире.

- А-а-а... - Я с трудом сдержала вздох облегчения. - Должно быть, Рамсес пытался освободить животное. Ему это удалось?

- К счастью, мы сумели снова поймать зверя.

Увы! Рамсес, несомненно, предпримет вторую попытку.

Тем временем баронесса кружила вокруг моего супруга, пытаясь успокоить его: укус совсем неглубокий, и медицинскую помощь оказали своевременно. Мы пришли к молчаливому соглашению, что Рамсесу лучше оставаться там, где он находится. Эмерсон не возражал. Голова у него была занята другим.

Вряд ли мне нужно говорить, что этим "другим" были незаконно добытые древности. Эмерсон упорно возвращался к этой теме, несмотря на все усилия остальных гостей поддерживать легкую светскую беседу, и после обеда ему удалось-таки прочесть небольшую лекцию. Расхаживая взад и вперед, "герр профессор" выкрикивал анафемы грабителям пирамид, торговцам, туристам и безмозглым коллекционерам, а баронесса восторженно улыбалась и закатывала глаза.

- Если бы туристы перестали покупать у торговцев, те прекратили бы грабеж гробниц и кладбищ! - вопил мой муж. - Взгляните! - Он ткнул пальцем в ящик с мумией. - Кто знает, какое важное свидетельство упустил грабитель, когда вытаскивал мумию с места ее упокоения?

Баронесса заговорщически подмигнула мне:

- Ваш муженек просто прелесть, дорогая! Какая страсть, профессор, какая очаровательная неистовость! Поздравляю вас, моя дорогая, вы отхватили...

- Боюсь, я должен присоединиться к упрекам профессора. - Это заявление прозвучало столь неожиданно, что Эмерсон едва не подавился очередным проклятьем. Все дружно посмотрели на брата Дэвида. Юноша застенчиво продолжал: - Уносить человеческие останки, словно дрова, - это прискорбный обычай. Будучи человеком веры, я не нахожу этому оправдания.

- Но это же труп язычника, - возразил Каленищефф с циничной улыбкой. Я думал, что священников интересуют только христианские останки.

- Язычник или христианин, все люди - дети Божьи. (Дамы издали восхищенный вздох) Разумеется, если бы я полагал, что останки принадлежат христианину, пусть и введенному в заблуждение ложными догматами, я бы протестовал более решительно. Я не мог бы позволить...

- А я думала, он христианин, - перебила его баронесса. - Мне так сказал торговец, у которого я купила мумию.

Раздались протестующие крики. Баронесса пожала плечами:

- Какая разница? Все они одинаковые, высохшие кожа да кости, выброшенное за ненадобностью вместилище души.

Расчетливый удар. Правда, пришелся он мимо цели, поскольку Дэвид, судя по всему, плохо понимал по-немецки. Он недоуменно огляделся, и мсье де Морган примиряюще проговорил на языке Шекспира:

- Нет, такого просто не может быть. Боюсь, торговец обманул вас, баронесса.

- Вот свинья, - спокойно сказала баронесса. - А почему вы так уверены, мсье?

Пока француз подбирал слова, Эмерсон его опередил:

- По оформлению саркофага. Иероглифы сообщают, что в нем находится человек по имени Термутарин. Судя по всему, он поклонялся прежним богам; выполненные позолотой сцены изображают Анубиса и Исиду, Осириса и Тога, которые проводят церемонию бальзамирования покойного.

- Эпоха Птолемеев, - вставил мсье де Морган.

- Нет, нет, позднее. Первый или второй век от Рождества Христова.

Узкие скулы француза залил румянец раздражения, но врожденная учтивость не позволила ему затеять спор. А вот Дэвид Кэбот забросал моего мужа вопросами: что значит тот или этот иероглиф, каков смысл надписи и так далее. Его интерес меня удивил, но я не нашла в этом ничего зловещего... тогда.

Вскоре баронессе наскучил разговор, тема которого не имела никакого отношения к ее особе.

- Ax! - воскликнула она, без труда перекричав всех остальных, и звонко хлопнула в ладоши. - Сколько шума по поводу какой-то уродливой мумии! Если она вам так нужна, профессор, можете ее забирать. Я вам ее дарю! Конечно, если брат Дэвид не желает похоронить покойника по христианскому обряду.

- Н-нет... - растерялся Дэвид. - Профессор меня убедил - это мумия язычника.

- Мне она тоже не нужна, - поспешно отказался Эмерсон. - Мне и так хватает этих чертовых... то есть... Подарите ее музею, баронесса.

- Непременно последую вашему совету, - мадам расцвела в зубастой улыбке, - если заслужу этим ваше одобрение, дорогой герр профессор.

Несмотря на все старания баронессы, "дорогой герр профессор" попросту не замечал ее неуклюжего флирта. Устав от игры, в которой она была единственным игроком, баронесса пригласила гостей посмотреть на ее новую забаву, содержавшуюся в клетке на палубе. Мы с Эмерсоном отказались. Когда остальные ушли, я повернулась к своему несчастному мужу:

- Ты выполнил свой долг как настоящий джентльмен, Эмерсон. Теперь можно и домой.

- Как я и подозревал, мое мученичество оказалось напрасным. У этой чертовой куклы нет ни одного стоящего папируса.

- Знаю. Но, возможно, твоя речь в защиту древностей подействует не только на баронессу, но и на других туристов.

Эмерсон фыркнул:

- Не будь такой наивной, Пибоди. Ладно, пошли? Если я еще хоть немного пробуду в этой жуткой атмосфере, то умру от удушья.

- Прекрасно, дорогой. Как всегда, твое желание для меня закон.

- А как ты думаешь, куда это мерзкое существо женского пола запихнуло нашего бедного ребенка?

Найти Рамсеса не составило труда. Один из слуг баронессы нес вахту у двери. Завидев нас, египтянин приветствовал нас по мусульманскому обычаю и достал ключ.

Несмотря на опустившуюся темноту, в комнате было светло: под потолком ярко сияли две лампы, освещая стол, заставленный тарелками с едой. На соседнем столе лежал папирус. Рамсеса нигде не было.

- Проклятье! - взревел Эмерсон. - Бьюсь об заклад, эта идиотка забыла заколотить иллюминатор!

Он отдернул портьеру и с криком отпрянул. На стене, подобно охотничьему трофею, висело маленькое безголовое туловище. Ноги в потрепанных коричневых башмаках на пуговичках казались безжизненными.