Фёдор Крашенинников - После России

Потом выступили другие участники, и решение о формировании коалиционных вооруженных сил и единого фронта против Пирогова было принято единогласно. Это показавшееся наблюдателям весьма запоздалым решение должно было, наконец, создать условия для легализации давно работающего Объединенного штаба.

Официальная позиция США свелась к моральной поддержке и формальному неучастию. «Докажите, что страны Рижского договора состоялись как государства, самое время для этого!» – закончил свою речь представитель США.

Европейская позиция была более конструктивна.

Во-первых, Германия очень волновалась за Восточную Пруссию, которую старательно обустраивала в последние годы. Во-вторых, волновался официальный Киев: «возрождение России» путало все карты, прежде всего во внутренней политике. Социалистическое правительство испытывало сильное давление со стороны правых и националистов, пришлось усилить активность на северном направлении. В-третьих, финны были недовольны развалом опекаемой ими финно-угорской конфедерации и переживали за Карелию. Тем не менее другие страны воевать не хотели и заблокировали отправку каких-либо войск. Компромиссом стало разрешение на участие в военных действиях добровольцев, которых следовало срочно навербовать,

Сева вместе с многочисленными журналистами, наблюдавший за ходом конференции из пресс-центра, более всего поражался скучной атмосфере мероприятия, несоответствию формы содержанию процесса. Какие-то неприятные мужики и несимпатичные тётки, сидя за огромным пустым столом, принимают решения, от которых будет зависеть будущее миллионов людей. Понимают ли они, что делают? Поймут ли люди, которые краем глаза увидят где-нибудь репортаж об этой говорильне, что это их тоже касается? Одновременно он диктовал материал для «Республики»: «Все здоровые демократические силы Северной Евразии продемонстрировали неуклонную решимость единым фронтом выступить против кровавой клики Пирогова и вернуть мир и покой народам…»

Отдельным пунктом прописывался созыв новой конференции, посвящённой послевоенному устройству Северной Евразии, после «ликвидации вооружённого мятежа на территориях Москвы, Русской Республики, Конфедерации финно-угорских народов и Поволожской Федерации». Целью предстоящего форума была замена Рижских соглашениё и оформление ново геополитической реальности.

Рабочая группа по подготовке решений должна была трудиться под эгидой Наблюдательной комиссии. Уральскую Республику представлял Павел Водянкин.

17. Битва за Урал

Превратить начало похода на Москву в пропагандистское шоу было очевидной идеей. Времени было немного, поэтому решено было красиво построить еще не отправленные на фронт войска на площади перед Экспоцентром и организовать несколько напутственных речей.

Составлением списка и общими хлопотами занимался лично Водянкин. Для себя он решил, что это должно быть динамичное коротенькое шоу. Список выступающих был небольшим, но символичным: президент республики с официозным напутствием от себя и союзных государств, православный митрополит, кто-то от синода протестантских церквей, мулла, а в конце красивая девушка – как бы от имени матерей, жён, невест и сестёр уходящих на фронт солдат. С религиями был перебор, а ведь просился выступить ещё мормон, Великий Мастер Великой Ложи Урала, альтернативные православные митрополиты, кришнаиты, буддисты и челябинские зороастрийцы. Под разными соусами им всем отказали, чтоб не затягивать церемонию и не превращать её в карнавал. К счастью, хоть раввин и католический епископ отказались сами – католик сослался на Рим, а раввин сказал, что не хочет, чтобы потом опять говорили, что евреи ссорят русских между собой.

Осталось только согласовать речи.

Проще всего было с президентом и девушкой. Полухин всю жизнь занимался произнесением публичных речей. Собственно, поэтому он уже второй срок и сидел в президентском кресле – второго такого краснобая надо было еще поискать.

Девушка на примете у Водянкина тоже была – его последняя любовница, восходящая его усилиями звезда уральского вещания. Речь для нее он хотел написать лично, но замотался и в последний момент попросил это сделать академика Жабреева. Тот с радостью согласился, но что он там написал, Водянкин не видел. В конце концов автор был многократно проверенный, с пониманием.

От мусульман в подобных случаях выступал имам соборной мечети, приятный татарский джентльмен, с которым Водянкин часто встречался за гольфом, так что здесь проблемы исключались.

Гвоздем программы должно было стать выступление митрополита. То, что в самый напряжённый момент удалось купить митрополита, было несомненной и колоссальной удачей. Про себя Водянкин называл это именно покупкой. Деньги из реджеповского кошелька решали все накопившиеся финансовые проблемы митрополии, а ведь такую помощь можно было бы сделать постоянной и держать церковь на коротком поводке. Плюс уже от себя лично госсекретарь пообещал Иннокентию повлиять по партийной линии на особо антицерковно настроенных депутатов и даже туманно намекнул, что можно будет подумать об изменении законодательства, чтобы улучшить положение православной церкви.

В обмен на все это Иннокентий обещал лояльность, а в обозримом будущем – целиком и полностью поддержать поход на Москву, отмежеваться от Пирогова и его сторонников, потребовать от патриарха однозначной оценки событий. Все это должно было произойти сегодня. Патриарх, конечно же, побоится что-то сказать против Пирогова, а значит, можно будет потом посадить на его место кого-нибудь более сговорчивого, хотя бы и Иннокентия. Впрочем, сохранение московской патриархии было весьма спорным вопросом, и Павел полагал, что её надо ликвидировать. Но если уже эту московскую лавочку не прикроют, почему не посадить на нужное место своего человечка? Один раз взяв реджеповских денег, Иннокентий и в другой раз не откажется. «Какой-никакой, а рычаг!» – думал Водянкин, собираясь на торжество. Учитывая наступивший развал, надо думать над усилением влияния республики на западе от Уральских гор, тут любой человек может пригодиться!

Последним должны был выступать кто-то от протестантов. Этих господ Павел не любил. С ними всегда было сложно договориться, потому что их было много, все были разные. Несколько лет государство вообще не вмешивалось в религиозные вопросы, а когда провели большое исследование религиозных предпочтений жителей республики, выяснилось, что в стране не просто много протестантов, а есть даже некоторое количество населенных пунктов, где большинство населения принадлежит к какой-то одной конфессии, при чём зачастую довольно экзотической. Например, было выявлено несколько мормонских деревень в одном районе, который с тех пор в шутку называли «наша Юта». Были ещё три деревни «Свидетелей Иеговы», например, впрочем довольно в глухой местности.