Василий Сахаров - Правда людей

Глава 12

Москва. Осень 2013-го.

Я окинул взглядом щуплого бритоголового подростка, от которого пахло так, словно он только что копался в помойке, и спросил его:

— Как тебя зовут?

— Ливер, — паренек смотрел исподлобья.

— С чего такое прозвище?

— Колбасу ливерную уважаю. В магазине кусок колбасы украл, а меня поймали. С той поры и прилипло.

— А по документам тебя как звать-величать?

— А ты че, в натуре, мент или прокурор?

Стоящий рядом с Ливером боец нашего отряда, Рубило, которого мы в свое время подобрали на улице, толкнул его в бок:

— Не ершись. Тебя спросили, ответь. В детдом никто не сдаст, и в приемную семью не вернут, не те здесь люди.

Ливер кивнул:

— По документам Артем Денисович Щукин.

— Сколько тебе лет?

— Четырнадцать.

— К нам хочешь?

Краткая заминка и кивок:

— Да. У вас бригада крутая, — он кивнул на Рубило, — браток так говорит, и я ему верю.

— Чем занимаемся, понятие имеешь?

— Слышал, вы против олигархов-воров и прочей нечисти.

— Про испытательный срок знаешь?

— Слышал. Два месяца.

— Верно. А что за длинный язык бывает, знаешь?

Беспризорник, которого вместе с такими же, как и он, уличными бродяжками, привел на мою новую съемную квартиру Рубило, ощерился:

— Если ко мне по-человечески, то я и со всей душой. Не сдам. Мы не из болтливых.

— Ты за него ручаешься? — я кивнул нашему бойцу, по паспорту Топорову Альберту.

— Ручаюсь.

— Тогда ты с нами, — следующий кивок Ливеру. — Поешь, переоденься, помойся и отдохни. Завтра поедешь в тренировочный лагерь.

— Понял.

Ливер и Рубило вышли, а расположившийся на диване за моей спиной Паша Гоман пробурчал:

— Детский сад сопливый. Зачем они нам? Ладно, двух-трех пригрели, но больше это уже перебор.

— Э-э-э, нет, Паша, — я покачал головой. — Ты ошибаешься. Это не детский сад, а наше будущее.

— Будущее — это да, спора нет. Но бойцы из них никакие.

— А ты про чернецовцев слышал?

— Нет. А кто это?

— В начале Гражданской войны был на Дону лихой есаул, Василий Чернецов. Он бился против красных и считался героем. Однако за ним никто не пошел, люди устали от войны и думали, что все будет хорошо и жизнь наладится сама по себе. И тогда Чернецов стал набирать в свой партизанский отряд тех, у кого сердца горели: семинаристов и гимназистов.

— Ну и что?

— Они дрались лучше, чем многие бывалые вояки, которые прошли через горнило Мировой войны. А почему? Да потому что для них не было невозможного и они верили своему командиру. Ветераны говорили — нельзя захватить станцию, а они шли и брали ее. Увешанные Георгиевскими крестами лютые бойцы пожимали плечами и отходили в сторону, как общечеловеки сейчас, когда где-то творится несправедливость. А молодежь лезла в драку, теряла товарищей и побеждала. Эти мальчишки своей кровью оплачивали трусость старших и если бы не погиб Чернецов, то, возможно, сейчас мы жили бы в другом государстве. Не факт, что жили бы лучше, но в другом. Однако про это поговорим в другой раз, когда время будет. А пока давай о том, что вокруг нас творится.

— Давай, — согласился Гоман.

— Что в лесах?

— Нормально. Оружие пристреляли. Правда, местные жители всполошились. Пара грибников слышала стрельбу. Пока ничего серьезного, но власти насторожились, а по городу поползли слухи.

— Вы же тир в овраге оборудовали?

— Да. Овраг местами настилом из веток накрыли, и получилось стрельбище. Но звуки по лесу разлетаются далеко, а скоро охотничий сезон. Так что придется все рушить, оружие прятать и в другое место уходить.

— Это понятно. Как там Иван Иваныч, справляется?

— А куда ему деваться. По телевизору его фоторобот показали, и он теперь из чащобы не высовывается, весь в трудах, аки пчела. С ним десять парней и еще десять с тобой в Москве или в Подмосковье.

— Так-так. Обратно когда собираешься?

— Завтра.

— Отлично. Новобранцев с собой повезешь.

— А много?

— Десяток.

— Они в мою машину не поместятся.

— Ничего. Там только восемь человек молодняк, а двое люди бывалые и на своем транспорте.

— Кто такие?

— Один протеже Лопарева — они служили вместе, спецназер бывший, потертый и жизнью битый, но на ногах еще стоит. А второго я сам нашел.

— Тоже бомж, как Иваныч? — Гоман усмехнулся.

— Нет. Обычный работяга, автослесарь, но боевой. Вечером возвращаюсь, гляжу, мужик против троих алкашей дерется. Вмешался, помог ему, разговорились и теперь у нас на одного человека больше.

— А не подстава?

— Нет. За ним ребята Эдика Шмакова походили. На подставного не похож.

— Ладно. На месте посмотрим, что за тип.

— Посмотрите, конечно. Как настрой наших бойцов?

— Акция нужна. Молодежь хочет всего и сразу, а как стволы появились, так некоторых прям распирает, дайте до врагов дорваться. Пока мы их одергиваем, но долго бойцов удерживать нельзя, так что думай, Егор.

— Я только этим и занимаюсь, Паша, что думаю.

— И что?

— Продолжаем работать в прежнем темпе. Еще неделя-другая и начнем готовить отслуживших в армии бойцов для контрактной службы. Сколько у нас таких, трое?

— Да.

— Вот и хорошо. Одного в Кантемировскую дивизию. И по одному человеку в ОДОН с Таманской дивизией, чтобы Феде с Андрюхой помог.

— Кстати, как они там?

— Авторитет себе заработали, сейчас ячейку создают. Дело идет туго. Однако несколько срочников готовы за парней вписаться.

— В наше время это уже не мало. А нам на что настраиваться? На захват районов?

— Да. Для начала только два: Луховицкий и соседний Серебряно-Прудненский.

— А почему именно они?

— Это очевидно. Оба района находятся на отшибе, граница с Рязанской и Тульской областями. Народ там небогатый, места тихие, криминалитет не сильный, нравы местами патриархальные и чиновники не шибко борзые. Значит, шансов договориться с ними полюбовно больше и в каждом районе есть только два человека, от которых все зависит. Это глава района и начальник РОВД.

— И когда мы начнем действовать?

— Весной. А пока собирайте информацию.

— Егор, — Гоман пристукнул по столу кулаком, — я же говорю, что не удержим бойцов. Сейчас что-то нужно делать. Сейчас.

— Не кипятись, — я подошел к окну, распахнул форточку и закурил. — Будет акция. Скоро. Так и передай ребятам. Подробности позже. Сейчас не хочу этой темы касаться, обдумать все еще разок надо. Через неделю приеду в Белоомут, там соберемся, и детали обговорим.