Роман Злотников - Армагеддон

Все опять переглянулись. То, о чем говорил Его Величество, пока выглядело не очень реально, но ведь эти слова сказаны человеком, который успел уже доказать всему миру, что любые нереальные вещи в его руках очень быстро становятся самой что ни на есть реальностью. Ярославичев обвел офицеров внимательным взглядом:

— Ну, о чем вы думаете, мне ясно, но поймите, помимо превращения армии в эффективную военную силу, перед которой в ближайшие десять лет может возникнуть совершенно конкретная задача, я ставлю перед Вооруженными силами еще одну, не менее важную цель. По моим расчетам, через какие-то три-четыре десятилетия человеческая цивилизация овладеет технологиями, позволяющими выйти на уровень космической экспансии. Но вот будет ли кому их использовать? Наша Империя только тогда будет иметь потенциал, необходимый для решения задач внеземной экспансии, когда подавляющая часть ее социально активного населения будет обладать особым — я бы назвал его активно-экспансионистским, типом мышления, а сформировать его проще, да, пожалуй, и эффективнее всего можно именно в условиях армейской службы. Люди, не прошедшие армейскую школу, вряд ли будут положительно относиться и к идеям освоения космоса. Они скорее предпочтут, чтобы правительство и Император сосредоточили затрачиваемые на это средства на… — в голосе Ярославичева зазвучали саркастические нотки, — разработке более удобных клизм, грелок и кресел-качалок либо на строительстве шикарных отелей на экзотических островах. И уж конечно в подобном обществе найдется слишком мало желающих покидать уютную Землю и отправляться в страшные просторы космоса. Так что от того, как мы с вами решим вторую задачу, зависит, останется ли человечество навечно пленником одной планеты или впереди у него вся огромная Вселенная.

Офицеры молчали, однако взгляды, которыми они обменивались, были весьма многозначительны. Ну еще бы, собрались поговорить о военной реформе, а разговор зашел о таких вещах…

— И потому кроме всего вышеперечисленного я собираюсь довести до сведения всего командного состава армии — от сержанта и прапорщика до адмирала и генерал-полковника, что любые действия, направленные на использование в качестве бесплатной рабочей силы, я буду считать личным оскорблением.

От этих слов на присутствующих повеяло таким холодом, что некоторые поежились. В зале повисла напряженная тишина. И тут подал голос Ким:

— А что это за Корпус пластунов?

— Это — третья часть Вооруженных сил. Самая боевая. В том смысле, что если остальные две части будут в основном готовиться к войне, то Корпус пластунов будет выполнять боевые задачи и в мирное время. Это будет что-то вроде французского Иностранного легиона. Высокомобильное соединение, вооруженное легким оружием, с хорошей парашютной и горной подготовкой, сформированное из людей, у которых, скажем так, на этом свете не так много тех, кто по ним заплачет. В него будут приниматься иностранцы, лица без гражданства, лица, отбывающие наказание за некоторые правонарушения… словом, те, кому жизненно необходим второй шанс. И кто готов поставить на кон собственную кровь и даже собственную жизнь ради того, чтобы его получить. Мы им дадим такую возможность. Тем, кто выживет и кто докажет, что достоин этого второго шанса. По окончании контракта каждый выживший получит гражданство, новое имя и право занести срок службы в Корпусе в пенсионный стаж в льготном порядке. Пока его численность планируется на уровне около пятидесяти тысяч человек, то есть где-то восемь-десять бригад, но, если для такого количества людей будет слишком мало задач, мы его уменьшим… — Его Величество секунду помедлил. — И просить возглавить его я как раз хотел тебя, Ким…

Разговор закончился далеко за полночь. Перед тем как покинуть дворец, все офицеры получили по пухлому конверту. На каждом была надпись „Конфиденциально. Сведения, содержащиеся в конверте, распространяются владельцем конверта строго по личному усмотрению“. И это тоже было в новинку. Настолько, что многие очень долго выясняли у офицера, раздавшего пакеты, что же действительно означает „… по личному усмотрению“, а потом отходили с ошеломленными лицами. Ну еще бы, с тех пор, как российские офицеры сталкивались с такой степенью личного доверия, прошло уже не менее трех сотен лет.

Когда они уже стояли на крыльце, к Киму подошел нервно дымящий сигареткой Пивень:

— Привет, я тебя сразу и не узнал, в штатском-то…

Ким пожал протянутую руку и хмыкнул:

— Бывает.

Пивень затянулся и выпустил колечко дыма.

— Да-а-а, дела-а-а.

Ким молча кивнул.

— Как думаешь, получится? Все-таки это такой скачок. — Пивень принялся перечислять: — Время полевого развертывания Вооруженных сил — четыре часа, средняя скорость марша — шестьдесят километров в час, четырехкратное снижение заметности частей и подразделений в радиолокационном, инфракрасном и оптическом диапазоне…

Ким снова пожал плечами:

— При существующем уровне вооружения и техники, а особенно с нынешней системой обучения и комплектования — нет, а в принципе… Его Величество уже не раз удивлял людей, настроенных не менее скептически, чем мы с вами, почему бы ему не проделать это еще раз?

Тут подошли машины, и они расстались.

6

Клайд стоял у окна и смотрел на Москву. С верхнего этажа центрального блока комплекса посольских зданий город был виден как на ладони. Ну, если и не весь, то его часть, вполне достаточная для того, чтобы получить ту толику визуальной информации (этакий визуальный отпечаток), которой ему не хватало для завершения эмпирического анализа изменений, произошедших с этой страной за последние пять-семь лет. Поскольку фактологического материала для любого другого вида анализа было предостаточно. И результаты этого анализа говорили, вернее, даже кричали об одном. Страна, последние несколько лет носящая гордое название Российской империи, изменилась. Причем настолько, что это просто бросалось в глаза. И эти изменения были так стремительны, что порой у Клайда возникала ассоциация с русалкой или, скажем, кентавром. Не столько из-за сказочности этих образов (хотя и это имело место), сколько из-за того, что в них совместились вещи, в природе несовместимые, и, главное, уж очень привлекательный получился результат. Даже несмотря на некоторые резавшие глаз детали. Клайд повернул голову и переместил взгляд от древнего Кремля к видневшемуся на горизонте комплексу небоскребов Московского делового центра (русские последнее время массово и демонстративно избегали употреблять англоязычные термины).