Айзек Азимов - Вторая Академия

Пока все верно, не так ли? Хорошо. А теперь вот что. В отличие от вас, я получил полный отчет от лейтенанта Дириджа, и, кроме того, у меня на Калгане полным-полно других источников информации — все точные и проверенные. Нам, например, известно, что Хомир Мунн при первой встрече с Лордом Стеттином получил отказ на просьбу разрешить ему посетить Дворец Мула и получил разрешение сразу же после того, как Аркадия побеседовала с Леди Каллией, доброй подругой Первого Гражданина.

Дарелл прервал его:

— Откуда вам это известно?

— Во-первых, Мунн был опрошен лейтенантом Дириджем в процессе экстренного полицейского расследования, организованного для поиска Аркадии. Естественно, у нас имеется полный текст допроса.

А теперь давайте вернемся к Леди Каллии. Поговаривают, что Лорд Стеттин в последнее время охладел к ней. Слухи, конечно, слухами, но есть и фактическая информация, их подтверждающая. Но пока она не только не получила «отставки», но остается при Стеттине, следовательно, запросто могла на него повлиять и в плане уговора дать Мунну разрешение на посещение Дворца, а что еще более важно — могла организовать побег Аркадии. Ведь с десяток гвардейцев подтвердили, что в вечер побега их видели в особняке Стеттина вдвоем. Тем не менее никакого наказания она не понесла. И это несмотря на то что Аркадию разыскивали везде и всюду.

— И каковы же ваши выводы из массы столь противоречивых сведений?

— Вывод один: побег Аркадии был организован.

— Я так и говорил.

— С небольшим уточнением: Аркадия сама должна была знать, что побег организован. Аркадия, ваша маленькая умная дочка, все прекрасно поняла и последовала вашему типу размышлений. Они хотели, чтобы она вернулась в Академию, а она вместо этого улетела на Трентор. Только вот — почему именно на Трентор?

— Ну и почему?

— Полагаю, потому, что именно туда в свое время улетела ее знаменитая бабушка, когда ей нужно было скрыться. Сознательно или бессознательно Аркадия поступила так же. Но вот что интересно — столкнулась ли Аркадия с тем же самым врагом?

— С Мулом? — с плохо скрытым сарказмом поинтересовался Дарелл.

— Нет, разумеется. Под словом «враг» я имею в виду ту самую психологическую силу, которую она не смогла победить. Убегала она от Второй Академии, точнее, от ее воздействия, влияния, которое она могла почувствовать на Калгане.

— О каком воздействии вы говорите?

— А вы думаете, что у Калгана — иммунитет против этой проклятой болезни? Ведь мы оба, не сговариваясь, пришли к выводу о том, что побег Аркадии был организован. Так? Ее искали и нашли, но преспокойненько дали ей улететь — а это было делом рук Дириджа. Дириджа, понимаете? Как это вышло? Это вышло потому, что Диридж был нашим человеком. Но они откуда об этом знали? Они разве могли считать его предателем? А, Док?

— Выходит, вы считаете, что они откровенно хотели перехватить ее. Ничего не понимаю. Откровенно говоря, вы меня порядком утомили, Антор. Давайте закругляйтесь. Я хочу спать.

— Сейчас закончу.

Антор достал из внутреннего кармана маленькую пачку фотографий. Знакомые линии энцефалограмм.

— Вот, взгляните. Энцефалограмма Дириджа после возвращения из Калгана.

Дареллу все стало ясно. Лицо его приобрело землистый оттенок и вытянулось.

— Он «обработан»!

— Вот именно. Он дал Аркадии улететь не потому, что был нашим человеком, а потому, что он был человеком из Второй Академии.

— Дал улететь, зная, что она летит на Трентор, а не в Академию?

Антор пожал плечами:

— Надо полагать, что его действия были запрограммированы так, что он должен был дать ей улететь. Импровизировать он не мог. Он ведь был не более чем инструментом, как вы понимаете. Просто получилось так, что Аркадия выбрала самый невероятный ход поступков и, скорее всего, именно благодаря этому находится в безопасности. Или в относительной безопасности — до тех пор, пока Вторая Академия не изменит своих планов и не внесет в них изменений, соответствующих перемене в ходе событий…

Он умолк. На панели телевизора замигала маленькая сигнальная лампочка. Это означало, что сейчас начнется передача экстренного выпуска новостей. Дарелл это тоже заметил и повернулся к экрану. Первую фразу сообщения они расслышали не сначала, но еще до того, как предложение закончилось, оба они знали, что «Хобер Мэллоу», а вернее, то, что от него осталось, был обнаружен в космосе, а это означало единственное; впервые за полвека Академии объявлена война. Антор стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

— Ну вот, Док, теперь вы все знаете. Калган пошел в атаку. А Калган — в руках Второй Академии. Так, может, все-таки полетите на Трентор?

— Нет. Я рискну. Останусь здесь.

— Доктор Дарелл, вы не так умны, как ваша дочь. Просто не знаю, можно ли вам доверять.

На мгновение он задержал долгий, испытующий взгляд на лице Дарелла, быстро повернулся и вышел.

Доктор Дарелл остался один. Он был в растерянности, граничащей с отчаянием.

А на экране взволнованный диктор описывал подробности первого часа войны между Калганом и Академией…

Глава семнадцатая

Война

Мэр Академии рассеянно приглаживал редкие волосы, обрамлявшие лысоватый череп. Он вздохнул:

— Вот они, аукаются нам — утраченные годы и возможности, не использованные нами. Я не то чтобы обвиняю кого-то, доктор Дарелл, но, честное слово, мы заработали свое поражение.

Дарелл спокойно возразил:

— Не вижу причин для особого беспокойства, сэр.

— Особого беспокойства? Особого беспокойства! Да откуда взяться другому отношению! Пойдите-ка сюда…

Он почти силой заставил Дарелла подойти к медленно вертящемуся на невидимой гравитационной подставке овоиду. Мэр коснулся его рукой, и овоид засветился изнутри — точная трехмерная модель двойной спирали Галактики.

— Желтым, — взволнованно начал мэр, — обозначен тот район космического пространства, который находится под влиянием Академии, а красным — районы протектората Калгана.

Картина, представшая перед Дареллом, представляла собой нечто вроде маленького красного шарика, заключенного как бы внутрь гораздо большего по объему желтого пространства, отдаленно напоминавшего очертания кулака. Желтый «кулак» окружал красную сферу со всех сторон. Открытым оставалось только направление, ведущее к центру Галактики.

— Галактография, — сказал мэр, — наш злейший враг. Наши адмиралы просто-напросто ни от кого не могут скрыть нашей почти безнадежной стратегической позиции. Вот смотрите: у противника имеются внутренние линии коммуникации. Его позиция сконцентрирована, они способны одинаково легко встретиться с нами в любой точке пространства и защититься, не прикладывая особых усилий.

А мы разбросаны. Среднее расстояние между населенными системами на территории Академии почти в три раза превышает таковое для Калгана. Например, чтобы добраться из Сантанни в Локрис, нам нужно одолеть двадцать пять парсеков, а им — всего восемь, если мы не будем выходить за пределы наших территорий.

— Это все я понимаю, сэр, — сухо сказал Дарелл.

— И тем не менее вы не согласны, что одно только это уже означает поражение?

— В войне, сэр, имеют значение не только расстояния. Я утверждаю, что мы не можем проиграть. Это просто невозможно.

— И почему же вы так считаете?

— Таково мое понимание Плана Селдона.

— О!.. — скептически кивнул мэр, скривив губы и сложив руки за спиной. — Значит, и вы тоже рассчитываете на мистическую помощь Второй Академии?

— Нет. Всего лишь на помощь неизбежности — а также на мужество сограждан и мощное сопротивление врагу.

Но несмотря на высказанную словами уверенность, он сам не переставал размышлять.

А что если…

Ну… что если Антор был прав и Калган на самом деле — непосредственное орудие в руках мастеров психологической войны? Что если это и есть их цель — победить и разрушить Академию? Нет! Бессмыслица!

И все-таки…

Он горько усмехнулся. Все время — одно и то же. Все время это тыканье лбом в неподатливый гранит — такой твердый и непрозрачный, который для врагов светился насквозь…

Голографическая картина сложившейся ситуации у Лорда Стеттина, напротив, вызывала удовлетворение.

Повелитель Калгана стоял перед точно такой же моделью Галактики, которую разглядывали мэр и доктор Дарелл. Отличие было лишь в том, что то, что заставляло мэра хмуриться, у Стеттина вызывало довольную усмешку.

Адмиральская форма поблескивала всеми регалиями на его внушительной фигуре. Алая лента ордена Мула, которым его наградил предыдущий Первый Гражданин, не слишком любезно смещенный им с этого поста полгода спустя, пересекала его торс от правого плеча до пояса. Серебряная Звезда с двойными кометами и мечами ярко сияла на левой стороне груди.