Роберт Говард - Повелители пещер

Кривоносый замер.

- И что же ты хочешь им сказать? Что-то я никак не пойму - куда ты клонишь?

- О, - ответил Лало. - Давненько не встречал я таких сметливых людей! - Он на мгновение замолк, но тут же прибавил: - Вы меня не слушайте - я еще и не такое могу сказать!

Конан фыркнул.

- Над чем ты смеешься? - спросила у него Элаши. - Они же этого бедолагу сейчас на куски порубят!

Конан пожал плечами.

- Это уже его проблемы. Сколь бы ни был остер язык, меч все-таки острее.

Одноухий рявкнул:

- Идиот! Он же тебя за дурака считает!

На сей раз терпению Кривоносого пришел конец. Достав меч из ножен, он медленно пошел на Лало.

- Я из твоей поганой башки суп сварю!

И тут Элаши схватилась за эфес своей сабли.

- Что это ты надумала? - удивленно спросил Конан.

- Здесь нет ни одного мужчины, который мог бы защитить безобидного человека от тих скотов! Придется это делать женщине!

Конан вздохнул. Нет, видно, не придется ему отдыхать. Он поднялся из-за стола.

- Успокойся. Я с ними сам разберусь.

- Но ты ведь так устал.

Конан поморщился. "Кром, за что ты покарал меня? Нет, наверное, мне следовало остаться в монастыре вместе с покойным Сингхом и дать обет воздержания. Женщины не стоят тех бед, которые они приносят своим явлением".

Кривоносый уставился на Конана, на миг забыв о Лало.

- Чужеземец, я бы на твоем месте в чужие дела не лез.

Конан решил воззвать к разуму мрачного воина.

- У меня сегодня был тяжелый день. И мне не хотелось бы, чтобы он закончился кровью. Оставь Лало в покое.

Кривоносый обратил свой меч к Конану.

- Мне наплевать, какой у тебя был день. Этот выродок оскорбил меня, и сейчас он за это поплатится!

Конан, не спешивший вынимать свой меч из ножен, глянул на Элаши и перевел взгляд на Лало.

- Послушай, может быть, ты извинишься перед Кривоносым, и вы разойдетесь с миром?

- Кривоносый?!! Это кого ты величаешь Кривоносым?

- Ты что - никогда не смотрелся в зеркало? - удивился Конан.

- Боюсь, такую гнусную образину ни одно зеркало не сможет отразить, - вмешался в разговор Лало.

- Ох, помолчал бы ты лучше, парень, - угрюмо заметил Конан.

Заорав что было сил, Кривоносый взмахнул мечом, мечтая только об одном - отрубить голову дерзкому обидчику.

Конан выхватил меч из ножен, и в тот же миг Одноухий метнул ему в голову бутыль с вином.

Сколь ни совершенна была реакция киммерийца, но отбить мечом бутыль и одновременно подставить свой меч под удар Кривоносого не мог даже он. Бутыль разлетелась вдребезги, клинок же Кривоносого опустился на голову несчастного Лало...

Но нет! удар не достиг цели! Чудесным образом Лало ушел из-под него, и меч вонзился в стол, да так, что Кривоносый, как он ни старался, не мог выдернуть его оттуда.

Дальнейшее выглядело не менее странно. Лало схватил Кривоносого за запястье и резко присел, одновременно повернувшись вокруг собственной оси. Кривоносый завопил и, перелетев через своего тщедушного соперника, ударился головой о стену.

Конан изумлялся бы еще долго, но тут Одноухий, по-волчьи завыв, занес меч над головой и бросился на него. Он сделал это зря и тут же поплатился за свою ошибку. Конан резко выставил вперед руку с мечом, метя противнику в грудь, и тот, налетев на клинок, тут же осел. Острый как бритва меч Конана пронзил врага насквозь. Киммериец выдернул из бездыханного тела клинок и, вытерев его о неприятельских плащ, верну в ножны. В том, что Одноухий мертв, он нисколько не сомневался.

"Вот тебе и мирный вечер", - с тоской подумал киммериец. Лало и Элаши разглядывали Кривоносого. Видно было, что шея того сломана, скорее всего, у него был проломлен и череп. Кривоносый лежал совершенно неподвижно.

- Он мертв, - прервала молчание Элаши.

Конан подошел к ним. Все прочие посетители сидели совершенно неподвижно, боясь даже пошевельнутся.

- Что-то не доводилось мне видеть такой борьбы, заметил Конан. - Чудеса да и только.

Улыбка Лало стала еще шире.

- Меня научили этому в Кхитае. Я прожил там несколько лет. Сами китайцы называют эту борьбу джит-джит. Если ты овладел ею, тебе не страшен никто. При этом ты можешь и не обладать особенной силой.

- Любопытно, - задумчиво произнес Конан. - Но, думаю, ты сам повинен в том, что тебе пришлось демонстрировать перед нами свое искусство.

- Все правильно, - согласился Лало. - Видишь ли, на мне лежит проклятье... - Он посмотрел на лежавшие перед ним трупы. - Я справился бы с ними и сам, и все же я вам благодарен за поддержку. Может быть, вы позволите присесть за ваш столик?

Конан посмотрел на Элаши. Недолго думая та кивнула. Ну конечно же... придется согласиться и ему. Впрочем, Конан был заинтригован Лало не меньше, чем Элаши.

- Я рос в горах на востоке Заморы, - начал свой рассказ Лало. - Я был совсем еще ребенком, когда местный колдун ополчился на моего отца. Он был чрезвычайно искусен, этот маг. Ему ничего не стоило иссушить посевы или наслать порчу на наш скот или на нас самих. Но он решил поступить иначе. Он наложил проклятье на меня и моих братьев.

Лало на минуту замолчал и приложился к кружке с вином, Улыбка не сходила с его лица.

- Мои братья, - а их у меня было трое - умерли в течение двух лет, не выдержав тяжести проклятия. Я же покинул отчий дом и через Восточную Пустыню перебрался в Кхитай. Однако и это не помогло мне - чары от этого ничуть не ослабли.

Элаши ловила каждое слово Лало. Конан же почувствовал себя не в своей тарелке. Магия и все связанное с нею пугали его. Впрочем, он продолжал слушать рассказ Лало с интересом.

- Именно там, в Кхитае, - продолжал Лало, - я и изучил ждит-джит. Кхитайцы - большие мастера по этой части. Проклятье, однако, заставило меня покинуть и их гостеприимные земли. Я не могу долго находиться в одном месте - больше пары недель меня никто не выдерживает.

- Что же это за проклятье? - спросил Конан.

- Я всегда улыбаюсь, - ответил Лало. - И я не могу не подшучивать на другими. Ну это так - к слову; тебе, Конан, этого не понять.

- Что ты хочешь этим сказать? - нахмурился Конан.

Элаши легко тронула его за руку.

- Проклятье, Конан.

Конан взял себя в руки.

- Куда уж мне с моими цыплячьими мозгами.

Улыбающийся человек вздохнул.

- Что верно, то верно. Лишить меня колкостей все равно, что заставить женщину замолчать. Ты можешь себе то представить?

- Как это ужасно! - пробормотал Элаши.

- Вы вступились за меня, не испугавшись и головорезов Харскила, а я, признаться, могу и вам наговорить такого, от чего у вас голова кругом пойдет.

- Кто такой этот самый Харскил? - спросил Конан.

- Он скорее не "кто", а "что", - ответил Лало. - Харскил Лоплейнский - гермафродит: он и не женщина, и не мужчина.