Константин Ситников - Завтра я должна умереть

* * *

- Чарринг-кросс, 19! - объявил кебмен. Лорд Палмерстон расплатился с ним, и кеб, стуча колесами, скрылся за поворотом. Я разглядывал окна второго этажа, закрытые белыми шторами, и спрашивал себя: что творится сейчас там, за белыми шторами? - Я очень надеюсь, что мы не опоздали, - пробормотал лорд Палмерстон, берясь за бронзовую ручку двери. Старичок Уильямсон попытался улыбнуться, но улыбка получилась такой жалкой, что я вдруг с удивлением понял, что он сильно напуган. Он был из тех тихих, безобидных старичков, для который выйти из дому - уже целое приключение, а уж чтобы силой вламываться в чужой дом... Да он скорее даст отрезать себе мизинец... И все же именно благодаря ему мы оказались сейчас здесь. - Старайтесь держаться в тени, Уильямсон, - бросал последние распоряжения лорд Палмерстон, поднимаясь по лестнице. - Не нужно, чтобы он сразу узнал вас. А вы, господин Смирноу, будьте готовы ко всему. Он может быть вооружен... Ну, с нами Бог! - Он остановился перед дверью и громко постучал в нее черенком хлыстика. Отворили не сразу. Прежде чем за дверью послышались шаги, я успел подумать, что мы опоздали и что все уже кончено. Но вот замок щелкнул, и в щель выглянула испуганная девушка с кружевным чепцом на голове. Лорд Палмерстон тут же вставил в щель ногу и надавил на дверь. - Что вам угодно, господа? - взвизгнула служанка. Лорд Палмерстон отодвинул ее в сторону вместе с дверью, в которую она вцепилась обеими руками, и стремительно вошел в прихожую. Толкаясь, мы с Уильямсоном протиснулись следом за ним. - Что вам угодно, господа? Как вы смеете?! - Перестаньте визжать, Салли, - сказал лорд Палмерстон тем презрительным тоном, каким он обычно обращался к своей собственной прислуге. - Я не собираюсь причинять вам никакого вреда. Мне нужен баронет Брантон. - Я не Салли! - сварливо взвизгнула служанка. Лорд Палмерстон пропустил ее слова мимо ушей. - Так вы будете выполнять ваши обязанности, противная девчонка, или вы хотите, чтобы я вас выпорол? Такой наглости от непрошеных гостей она явно не ожидала. Задохнувшись от возмущения, она стояла перед нами, красная как рак, и только открывала и закрывала свой маленький, аккуратный ротик, не в силах произнести ни слова. Я видел, что лорд Палмерстон полон решимости и, если понадобится, готов двинуться в личные покои баронессы. Но до этого не дошло. Из-за портьеры в конце коридора на шум вышел сам хозяин. Я сразу узнал его по описанию Уильямсона. Он был одет во все черное, и его черные глаза блестели лихорадочным блеском. Мне показалось, он не особенно удивился, увидев в прихожей трех незнакомых мужчин. - Что вам угодно, джентльмены? - произнес он ту же самую фразу, что и его служанка, но в голосе его звучала такая усталость, такая готовность ко всему, даже самому неожиданному, что я на мгновение смешался. И вправду, что мы делаем здесь, в чужом доме? - пронеслось у меня в голове. - Может, не он, а мы сошли с ума? - Баронет, - решительно проговорил лорд Палмерстон, - мы должны видеть вашу жену. Он сдвинул свои густые брови у переносицы, и это лучше всяких слов сказало мне, каким трудом дались ему эти слова. Думаю, он лучше меня понимал, насколько двусмысленно они должны было прозвучать. Во взгляде баронета выразилось удивление. Хотя еще минуту назад я готов был поклясться, что его ничто уже не может удивить. - Мою жену? - переспросил он. Не испуганно и не возмущенно, как можно было ожидать, а скорее потерянно и с таким трогательным недоумением, с каким нищий смотрит на брошенный ему вместо хлеба камень. - Простите, господа, боюсь, я не вполне понимаю... И снова в мою душу закралось подозрение... Уж не напутал ли чего старик Уильямсон? - Нам. Нужно. Видеть. Вашу. Жену, - с расстановкой повторил лорд Палмерстон. Баронет глядел на него с задумчивостью. Наконец он проговорил: - Я вижу, вы знаете, чего требуете. Вероятно, у вас есть какие-то основания для того, чтобы поступать таким образом. Я хотел бы услышать об этих основаниях, и надеюсь, они окажутся достаточно вескими. В противном случае, джентльмены, вы сами понимаете... Говорил он негромко, но твердо, как человек, который не хочет накалять обстановку, но и потакать нелепым требованиям тоже не собирается. Его речь показалась мне вполне разумной, и сомнения взялись за меня с новой силой. Маниак, собирающийся убить собственную жену, так говорить не может! Или может? Что, если он просто пытается притупить нашу бдительность? И тут старик Уильямсон, стоявший все это время в тени за моей спиной, не выдержал и подался вперед: - Вы помните меня, сэр? Вы покупали у меня цветы. Баронет явно узнал его. В его глазах мелькнула догадка: - Так вы от лорда Палмер... или... - Он вопросительно уставился на лорда. - Лорд Палмерстон к вашим услугам, баронет, - величественно сказал лорд Палмерстон. - Мы пришли, чтобы прояснить одно весьма щекотливое дело. Ваша жена передала нам послание, в котором говорилось, что ей угрожает опасность. - Каким образом она могла передать вам послание? - удивился баронет и вопросительно взглянул на служанку. - Что вы, сэр! - вспыхнула она. - Как вы могли подумать... - Ваша служанка тут не причем, - опять вмешался Уильямсон. - Вы сами передавали мне ее записки. - Я?.. сам?.. О чем вы говорите? - Цветы, сэр. Я говорю о цветах. И опять в глазах баронета вспыхнула догадка. Он вдруг бросился в глубинуквартиры и скрылся за портьерой. Мы с лордом Палмерстоном недоуменно переглянулись. В лице лорда я прочитал свою собственную мысль: не должны ли мы последовать за ним? Но тут баронет вернулся, в руках у него был альбом, украшенный флористическим орнаментом. - Как же я сразу не догадался, - бормотал он, лихорадочно листая страницы, потом вспомнил о закладке, раскрыл книгу на закладке и радостно воскликнул: - А, вот оно! Язык цветов. Теперь я понимаю, теперь я все понимаю! - Зато я ничего не понимаю, - раздраженно сказал лорд Палмерстон. События разворачивались явно не так, как он рассчитывал. - Что передала вам моя жена? - спросил баронет у Уильямсона. - Что ей угрожает опасность и что сегодня ночью она должна умереть. - И вы подумали, что я?.. - А что мы должны были подумать? - Вид у Уильямсона был одновременно упрямый, смущенный и почему-то обиженный. Баронет начал вдруг хохотать. Хохотал он так, что мне стало страшно. Он закрыл лицо длинными белыми руками, и плечи его содрогались, как от рыданий. Служанка с ужасом на лице бросилась вон из прихожей, и, признаться, я готов был сделать то же самое. Старичок Уильямсон зажмурился, а лорд Палмерстон нервно сгибал и разгибал в руках хлыстик. Баронет перестал хохотать, отнял руки от лица, и я увидел, что глаза у него горят каким-то безумным весельем. - Вы хотели видеть мою жену? - спросил он голосом, в котором слились мрачный сарказм, издевка и горечь. - Вы хотели ее видеть, джентльмены, не правда ли? Прошу! - И он приглашающе махнул рукой в сторону портьеры. Альбом вылетел из его руки, но он этого даже не заметил. - Что же вы, джентльмены? Лорд Палмерстон решительно двинулся вперед. Я последовал за ним, а за мной, бесшумно как мышка, скользнул старичок Уильямсон. Баронет возглавил наш крошечный отряд и провел нас по коридору до самого конца, пока мы не уперлись в двустворчатую дверь, закрытую на засов. Засовом служила обыкновенная каминная кочерга, просунутая в дверные ручки. Баронет выдернул кочергу и настежь распахнул обе створы. Лорд Палмерстон встал как вкопанный. Старичок Уильямстон налетел на мою спину. Мы стояли у входа в дамский будуар. Повсюду были разбросаны скомканные платья, шляпные картонки и туфли. На огромной разобранной постели в одном белье сидела женщина в спущенных черных чулках. В первое мгновение мне показалось, что она мертвецки пьяна. Повернув голову в нашу сторону, она смотрела на нас тем бессмысленным и равнодушным взглядом, какой обычно бывает у сильно пьяных женщин. Но потом я понял, что вовсе она не пьяна... Увидев троих незнакомых мужчин, она даже не сделала движения, чтобы скрыть свою наготу. Напротив, на ее губах появилась хитрая улыбка, она кокетливо потупилась, чертя пальчиком по белой коже ноги, и вдруг бросила в мою сторону такой игривый взгляд, что я мгновенно залился краской до самых корней волос. Мне доводилось ловить на себе подобные взгляды, и никогда они не принадлежали порядочным женщинам... Но тут было другое, совсем другое... Мгновенная догадка озарила мрак непонимания. Бедный баронет! Какую тяжесть приходилось ему нести на своих плечах! Несомненно, эта женщина была больна, больна душевно, больна настолько, что он вынужден был держать ее взаперти. А ведь он любил ее... любил несмотря ни на что... Он собирался увезти ее, увезти далеко... Возможно, и фестиваль они покинули раньше на три дня из-за внезапного обострения ее болезни... А мы подозревали его... выслеживали как дикого зверя... Проклятая добродетель, толкающая нас на жестокость!.. - Думаю, вам лучше уйти, джентльмены, - сухо проговорил баронет, и в его лице выразилась мрачная решимость. Мы почли за лучшее воздержаться от извинений - да он в них и не нуждался, - и, бестолково толкаясь, поспешили вон из квартиры и из жизни баронета Бранстона.