Алексей Корепанов - Обыкновенная прогулка

Итак, его звали Эдгар. Конечно, очень даже возможно, что его звали вовсе не Эдгар, но разве в этом дело? Определение дано – значит, можно смело двигаться дальше. Ведь что такое дать наименование какому-то явлению? Договориться называть его именно так, а не иначе. Вот и договоримся.

Итак его звали Эдгар. И не надо никаких ассоциаций. Мы только усложняем себе жизнь способностью к ассоциативному мышлению.

Эдгар подошел к двери ближайшего светло-коричневого домика с треугольной башенкой и флюгером в виде лука со стрелой и поднял руку, собираясь постучать. И не постучал, потому что увидел вложенную в дверную ручку свернутую бумажку. Бумажка оказалась короткой запиской.

«Неосуществленные надежды», – было написано в ней.

– Неосуществленные надежды, – задумчиво повторил Эдгар, сложил записку и вернул на прежнее место.

Ему не хотелось встречаться с неосуществленными надеждами.

Согласитесь, вы поступили бы точно так же. Исторические параллели нежелательны, но все-таки вспомним Наполеона. Хотя, с другой стороны, если надежда осуществлена – это уже совсем не интересно. Тут даже примеров приводить не надо. Ткни пальцем в любую точку континуума – вот тебе и пример.

У входа в следующий домик Эдгар решил не стучать. Он просто открыл дверь и оказался в небольшом уютном зале. Лестница-спираль с деревянными резными перилами вела наверх. В зале стояли несколько вычурных кресел, низкий диван, большой круглый стол темно-красного дерева с изогнутыми ножками, стены покрывали ковры, вернее, гобелены с пастухами, пастушками, драконами и батальными сценами, в простенках между небольшими оконцами с кисейными белыми занавесками висели большие цветные фотографии, запечатлевшие первый визит землян на Луну («Мы пришли с миром от имени всего человечества»), а в углу, за тумбой с внушительными старинными (или стилизованными под старину) часами с ординарной надписью на циферблате «Vulnerant omnes, ultima necat», что значило «ранят все, последний убивает», стоял рыцарь в полном блеске своих доспехов, с копьем, зажатым в массивной перчатке, какой-нибудь мессир Ивэйн, славный сын Уриена, короля земли Горр или мессир Говен, славный сын Лота Оркнейского (как классифицировад его Эдгар). Собственно, рыцарь должен был сказать хоть слово или как-то по-другому отреагировать на появление Эдгара, но он никак не отреагировал.

Эдгар сел на диван и принялся разглядывать фотографии Первой Лунной Экспедиции, ожидая, когда же мессир соблаговолит заговорить. И мессир соблаговолил. Он откинул забрало, тяжело переступил с ноги на ногу, заскрежетал доспехами и попросил закурить. Эдгар подошел, протянул пачку «Опала», но мессир никак не мог извлечь из нее сигарету – мешали перчатки, которые он не хотел или не мог снять. Эдгар вставил сигарету между растопыренными пальцами рыцаря, с некоторым смущением наблюдая, как она, поднесенная к шлему, повисла в пустоте под забралом, чиркнул спичкой.

– Благодарю вас, – сказал голос из пустоты.

– Не стоит, – отозвался Эдгар, вновь располагаясь на диване.

Мессир курил, не выпуская копья, иногда простуженно покашливая и с изящной – насколько это позволяли доспехи – небрежностью стряхивал пепел прямо на часы с печальной надписью. Сначала Эдгара несколько смущала пустота под забралом, но потом смущение прошло.

– Вы один здесь? – спросил, наконец, Эдгар, чтобы завязать разговор, потому что славный сын Уриена был, казалось, всецело поглощен процессом, вредным для здоровья, как значилось на пачке «Опала».

– Нет, отчего же, – ответствовал рыцарь. – Нас двое.

Эдгар еще раз оглядел зал, но, естественно, больше никого не обнаружил.

– На втором этаже или тоже невидимка? – полюбопытствовал он.

– Отчего же? – опять ответствовал мессир. – Я имел в виду вас.

Или это была шутка в духе общества, собиравшегося когда-то за Круглым столом, или мессир старался быть чересчур точным с ответами. Или понимал все слишком буквально.

Эдгар не знал, о чем нейтральном можно еще спросить – ну не говорить же в самом деле о погоде? – а задавать прямые вопросы он как-то не решался.

Некоторое время в зале царило молчание, прерываемое только покашливанием рыцаря. Поскольку над шлемом мессира вздымались роскошные голубые перья, будем называть его Голубым Рыцарем. Потому что он вполне мог и не быть Ивэйном, Говеном, равно как и Клижесом, Персевалем, Ланселотом и Эскладосом Рыжим. (Других Эдгар просто не припомнил).

Взгляд Эдгара вновь остановился на фотографии Нейла А. Армстронга и Эдвина Э. Олдрина на фоне лунного отсека «Орел».

– А откуда здесь эти фотографии?

Голубой Рыцарь уронил окурок на паркетный пол и с грохотом придавил подошвой. Усеянные пеплом старинные часы вдруг заиграли, словно разбуженные этим грохотом. Они предупреждали об очередной нанесенной ране. Играли они довольно мелодично и долго, а потом начали бить, и делали это весьма внушительно, так что звякали и качались подвески монументальной люстры и трепетали нежные белые занавески. После шести ударов часы угомонились.

Эдгар не знал, стоит ли повторять вопрос, потому что Голубой Рыцарь опустил забрало и застыл в обычной позе музейных рыцарей. Вероятно, привык так стоять.

Эдгар, поколебавшись, решил подняться наверх, но у лестницы-спирали с деревянными резными перилами его остановил голос Голубого Рыцаря. Слова из-под забрала доносились невнятно, но достаточно громко.

– Не советую туда ходить, – сказал Голубой Рыцарь и голубые перья над шлемом колыхнулись. – Можете э-э... опоздать на работу.

Предупреждение было вполне аргументированным. Эдгар остановился.

– К тому же телевизор там неисправен, – продолжал рыцарь. – Полетели предохранители. Знаете, всякие там явления. А фотографии, – тут он немного замялся, – н-ну, скажем, оставлены в подарок.

– Кому?

– Мне, естественно.

– А кем?

Рыцарь переступил с ноги на ногу и нервно дернул копьем.

– Послушаете, я же не спрашиваю, кто вы и что здесь ищете? – Наконечник копья описал угрожающий круг. – Я же ни о чем не спрашиваю!

Нервы Голубого Рыцаря явно были расшатаны утомительными турнирами. Наверное, часто приходилось играть на выезде при необъективном судействе.

– Извините, – миролюбиво сказал Эдгар.

– Принимается, – пробурчал Голубой Рыцарь.

– Я пойду, – сказал Эдгар.

– Идите, – пробурчал Голубой Рыцарь.

И Эдгар ушел.

Такие вот порой бывают встречи. Вроде и говорили, перебрасывались словами, а содержания никакого. Впрочем, в континууме и не такое случается.

Теперь все-таки сделаем паузу для отдыха – и потом пойдем дальше.

*

В городе обосновались устойчивые сумерки: было не то, чтобы очень светло, но и не так, чтобы очень темно. Источник света невооруженным глазом не наблюдался, а над головой Эдгара простирался потолок с желтоватыми потеками – видимо, соседи сверху как-то ушли, забыв закрыть воду. Вполне обычная для ответственных квартиросъемщиков история.