Наталья Астахова - Хлеб для случайного путника

— Значит, детство там меньше месяца? — восхищается Антон. — И в школу никто не ходит, и в детский сад? Вот здорово! Только родился — и сразу взрослый. А тут — целых восемь лет, и все еще ребенок, все маленький. И еще сколько расти.

— Как скучно, — не соглашаюсь я. — Людей выращивают в инкубаторах, будто они цыплята. Нет у человека родителей, нет бабушки и дедушки. Никто не поет ему колыбельные, не рассказывает сказки, не учит ходить, говорить, понимать. Взрослые не слышат смешных детских словечек, им не нужно отвечать на тысячи вопросов, а значит, нет необходимости задумываться над вещами, ставшими привычными. Потом, если все люди одинаковые, значит, нет любви. О чем же тогда пишут стихи их поэты, кому посвящают песни их композиторы? Не верю я, что люди могут быть высокоразвитыми, если нет у них детей, нет любимых. Страшную сказку придумал ты, Ионыч, на ночь глядя.

Ионыч погладил по голове примолкшего Антона.

— Кажется, у фантастов это называется земным шовинизмом. Когда люди утверждают, что их планета самая хорошая, самая правильная. Почему ты называешь эту сказку страшной? Подумай, сколько времени, сколько сил отнимают у людей проблемы, связанные с воспитанием детей. Каждый раз все снова… А любовь, которой ты так сожалеешь… Сколько энергии, эмоций сжигается зря! Все могло бы пойти на дело, на развитие науки, техники. У нас… то есть у них… за счет этого, как ты называешь, инкубатора, экономится уйма времени и сил.

— А ты давно прилетел оттуда? — неожиданно спрашивает Антон.

— Что ты выдумал, Антон, — я обнимаю сына, чувствую, как горят его щеки. — Это же сказка. Пора спать.

Ионыч идет к двери.

Свет так и не включают. Дети спят. А я долго не могу уснуть.

И опять, как в тот раз, то ли наяву, то ли во сне видится мне далекая планета, где небо желтое, а солнце голубое.

Наверное, на этой планете притяжение меньше, чем на Земле, потому что люди не ходят, а почти плывут или парят в воздухе, едва касаясь ногами почвы. А может быть, у них такая походка потому, что, они сбросили груз повседневных забот, их не давит быт. Сколько ни пыталась, так и не увидела ни одной кухни, ни печки, ни кастрюли, ничего из того, чем до отказа заполнены все мои дни. Ничего земного, заземленного. Только изящество линий прозрачных домов, одухотворенность взглядов жителей.

На этот раз я увидела незнакомую планету не с одной точки, а сверху, панорамно, будто медленно летела на небольшой высоте над воздушными городами. На минуту показалось, что за стеклянной стеной одного из домов мелькнуло знакомое лицо. Кажется, это был один из тех двоих, что стояли тогда, в моем прошлом сне, над рекой.

Заплакала Светка, и отряхнула этот сон или бред и снова целиком ушла в свои более чем земные дела…

Но все равно целый дань вспоминала планету, которая второй раз привиделась мне. Чем-то она была похожа на ту, о которой рассказывал вчера Ионыч.

Довольно часто в последнее время и думаю о нем. А что знаю? Ионыч появился у мае около года назад. Сказал, что переехал из Карелии, там ему не подходит климат, замучили частые ангины. Наши дамы не очень поверили в ангинную версию, ее опровергал цветущий вид Ионыча. Они склонны были предполагать какую-нибудь любопытную историю, заставившую его пересечь страну. Но Ионыч не был расположен вести доверительные беседы, и всем пришлось смириться с ангинами.

Он был совершенно равнодушен к женщинам. Даже красавица Вика не производила на него никакого впечатления. А на нее сам шеф же мог смотреть спокойно. На нее вообще нельзя смотреть, ею можно только любоваться. Один Ионыч смотрел. Просто и открыто, как на всех остальных.

Когда разговор заходил о детях, Ионыч как-то настораживался, задавал странные вопросы. Очень удивился, когда узнал, что полугодовалый сын одного нашего сотрудника хорошо ползает.

— А почему ом не ходит? — удивился Ионыч. Его неосведомленность в детских вопросах приводила наших дам в изумление. Поэтому он перестал спрашивать, зато весьма внимательно наблюдал. Я просто не знала, куда деваться от его взглядов, когда стало достаточно заметным, что у нас намечается прибавление семейства.

Потом, когда принесли Светку домой, он долго смотрел на нее, трогал ее маленькие пальцы.

— Как ты думаешь, откуда она? — спросил у меня.

Учитывая отсутствие у ребенка отца, я могла бы и обидеться. Но Ионыч не издевался. Его лицо было сосредоточенным и серьезным.

— Господи, да ты что? Даже мой Антон давно знает, откуда берутся дети.

— И ты знаешь? — вот уж правда, наивность Ионыча не имела границ.

— Представь себе, догадываюсь. У меня их теперь двое. И сейчас меня больше волнует, что делать с ними дальше, а не то, откуда они взялись.

Ионыч гулял во дворе со Светкой, заслуживая сочувственные взгляды соседок: «Надо же, дурак какой, на двоих детей идет. Жалко парня, молодой такой, красивый».

Я не разделяла сочувствия соседок. Прекрасно видела, что ни на каких детей он не идет. Не знаю, чем было вызвано его частое присутствие в нашем доме. Может быть, состраданием ко мне, запутавшейся в своей жизни.

Во всяком случае, того, о чем говорили соседи, не было. Иногда меня даже обижало его спокойствие.

Ионыч почти каждый день бывал у нас. Но после сказки о странной планете его не было целую неделю.

В воскресенье утром в дверь позвонили. Антон по случаю выходного дня еще спал, и открывать дверь пришлось мне. На пороге стоял Ионыч.

— Быстренько собирайтесь, — заполнил всю квартиру его громкий голос. — Пойдем кататься.

— Куда, когда, на чем? — Антона будто сдуло с носители, он подпрыгивал, заглядывал Ионычу в лицо.

— Предлагаю взглянуть в окно, — продолжал грохотать Ионыч. — Особо нервных просим не смотреть.

Особо нервных не нашлось, мы с Антоном бросились к окну. У подъезда стоял синенький «Москвич», не очень новый, но вполне приличный.

— Где взял? — это мы с Антоном выдохнули одновременно.

— Не задавайте глупых вопросов, лучше быстрей собирайтесь.

С сожалением смотрю на машину. Сегодня собиралась закончить рукопись старого заказчика. Просил побыстрей, и, как всегда, совсем не лишними были деньги.

Ионыч перехватил мой взгляд.

— Ничего, подождет. Тебе отдохнуть нужно. Посмотри, на кого ты похожа. Тонкая и зеленая, как морская капуста.

Ничего себе комплименты. Но мне не до обид. Быстро собираю Светку, бросаю в сумку бутерброды. Еще минута, и мы внизу. Проходим сквозь строй соседок. В который раз поражаюсь их способности находиться во дворе в любое время суток.

Мы уже едем. Ионыч за рулем, я с детьми сзади. Антон ерзает, никак не может устроиться поудобней, наверняка что-то задумал. Ну конечно, вот он приподнимается на сиденье.