Добрый Лич - Четвертый всегда побеждает

сержант надавил на поршень шприца — препарат должен был остановить кровь и унять боль. Хотя, если на чистоту, боль его не особенно беспокоила. Она просто отошла на задний план, спрятавшись где-то в темном углу сознания вместе со страхом, жалостью и неуверенностью. Кровавая баня, в которую попал его отряд, поглощала все мысли, не давая даже секунды, что бы подумать о чем-то еще кроме боя. Ситуация складывалась еще та — его отряд уменьшился уже больше чем на половину, но благодаря слаженности действий, подготовке и вооружению пока еще держал оборону, но… С одной стороны напирали фанатики, которых было просто до черта как много — казалось, высыпающимся из подвалов, окружающих площадь перед въездом в научный корпус, психам не было конца. Они перли сплошной толпой и единственное, что утешало — были вооружены просто отвратительно, да и с тем оружием, что имели обращались словно с дубинами или палками… Совсем с катушек поехали, блаженные.

С другой стороны были плотоядные «люди». Они двигались фантастически быстро, кажется не чувствовали боли, умирали крайне неохотно и обладали нечеловеческой силой — убить такую тварь было огромной удачей. Хорошо, хоть их было совсем мало — десятка два-два с половиной, да и нападали они на всех подряд, больше напоминая диких животных, чем людей, которыми притворялись. Отбросив использованный шприц, Уваров снова подхватил автомат и, быстро проверив содержимое рожка, тяжело вздохнул. Складывалось впечатление, будто чья-то злая воля свела их на этой площади — элитный отряд спецназа, безумцев и плотоядных, вечно голодных тварей. Нападая друг на друга, они дрались, проливая с каждой минутой все больше крови, но окончательную победу не удавалось вырвать никому — силы были равны, и бой обещал продолжаться еще очень долго… Взорвавшаяся у вертолета граната отвлекла внимание сержанта. Крякнув, Александр послал все эти размышления куда подальше и, подхватив автомат, бросился вперед. Выкрикивая приказы оставшимся в живых спецназовцам, сержант слишком поздно заметил подкатившуюся почти под ноги гранату и только и успел, что отпрыгнуть в сторону. Раздавшийся взрыв ударил по ушам, словно молотом и уже в следующую секунду Александр провалился в темноту…

Тарасов ликовал. Он победил — вокруг просто не осталось живых людей с так медленно бьющимися сердцами. Все закончилось внезапно. Просто в какой-то момент слабых, безумно вопящих людишек стало слишком мало, и убивать их было очень уж легко. Кроме того, вооруженные, опасные «хищники» тоже немало помогли — их оружие отлично разрывало мягкую плоть слабых людишек, а потом… Потом они всех схлестнулись в последнем бою. Выжившие «хищники» с метающим стальные осы оружием и безумные люди, в которых Тарасов чувствовал какую-то болезнь… А потом, потом, потом… Что было потом, он уже не помнил — кровь просто залила все вокруг, они рвали друг-друга, убивали, жрали и умирали. И в конце-концов остался только Тарасов. Единственный, непобедимый, тот, кому досталась все сладкое мясо. Его солдаты тоже погибли, но теперь уже бывшего майора это мало беспокоило — он утолял голод. Впиваясь зубами в сочащееся кровью человеческое мясо, Тарасов глотал его целыми кусками, не пережевывая, отрывал новые куски и глотал, глотал, глотал, пытаясь утолить крепко-накрепко закрепившийся во всем теле голод. Он жрал и не мог насытиться. Чувствовал, как тело наполняется силой, невероятной силой, но голод от этого не исчезал — он только усиливался…

Первое, что услышал Уваров, придя в себя, было чавканье. Кто-то очень неаппетитно что-то ел, утробно урча, ежеминутно поскуливая и булькая льющимся из забитой глотки соком. Сержант открыл глаза и уставился на посеревшее небо, понемногу осознавая, что его еще не прикончили. Он все еще был жив. Выстрелы и взрывы, ставшие привычными за, кажется, нескончаемую битву стихли. Не было слышно и стонов раненых, только мерзкое, пробирающее до костей чавканье. Вспомнив про плотоядных тварей, Александр внутренне содрогнулся. Повернув голову влево спецназовец уставился на спину склонившегося над трупом Крысы… Наверно, раньше это было человеком. Теперь огромную, мускулистую тварь с непрерывно колышущимися под кожей, будто черви, мышцами, нельзя было спутать с человеком даже в наркотическом бреду. Осторожно, стараясь не шуметь, Уваров положил ладонь на рукоять пистолета. Пушка была все еще на месте, в открытой кобуре и снятая с предохранителя. Мысленно поблагодарив Бога за собственную халатность, Александр осторожно вытащил из кобуры оружие и взвел курок.

Услышав странный и подозрительно знакомый щелчок за спиной, Тарасов на секунду перестал жевать и прислушался. Из-за спины доносилось мерное постукивание человеческого сердца. Мясо! Радостно взвыв, бывший майор развернулся в сторону жертвы, предвкушая вкус сладкой плоти и капающую с нее кровь.

— Сдохни, гнида, — скривившись, процедил сквозь зубы человечек. Направленное Тарасову в лицо дуло пистолета разродилось сразу несколькими свинцовыми осами. Пресытившийся человеческой плотью Тарасов не успел увернуться — на мгновение голову пронзило едва ощутимой болью, а потом… Потом разрывные пули взорвались, погружая солдата в теперь уже вечную, блаженную багряную пустоту.

Как только тело твари грохнулось на землю, Уваров немедленно поднялся на ноги и осмотрелся. Больше всего он опасался, что этот урод тут не один и его дружки сбегутся на выстрел… Но вокруг больше не было никого живого. Покрепче сжав рукоять пистолета, сержант едва сдержался, что бы не закричать во всю глотку. Вокруг было полно трупов. Площадь, на которой приземлились вертолеты, была запружена трупами — убитые пулями, разорванные на куски, нашпигованные осколками гранат… У него больше не было отряда. Все бойцы лежали прямо тут, возле вертолетов — Крыса продолжал обороняться до самого конца. Уваров не мог его ни в чем упрекнуть, да и не стал бы этого делать — с самого начала было понятно, что им не выбраться отсюда без пилотов живыми. Если бы пилотов не убили, может, был бы шанс, а так…

— Сшшш… У нас есть победитель!.. — донесся из-за спины неприятный, липкий голос. Не теряя времени, Александр развернулся и тут же нажал на спусковой крючок, выпуская пулю в лоб мерзкому мужику в монашеской рясе. К тупому удивлению спецназовца, незнакомец не упал — он будто откинул голову назад, любуясь серым небом.

— И все еще в строю! — просипел жуткий мужик, снова посмотрев на сержанта. Разрывная пуля раскрошила ему череп, начисто оторвав верхнюю половину головы. Правда, это нисколько не мешало мужику мерзко лыбится и вращать мутными словно бельма глазами.