Владимир Лиман - Быстрые сны

- Вторая часть пройдена за...

Что за дьявольщина, я уверен, что так оно и будет. Но почему?

- Третья четверть пройдена за... Бег по-прежнему ведет Росинка, за ней Нейлон и на голову сзади Лотос.

Вот они показываются из-за поворота, выходят на финишную прямую. Сейчас это произойдет.

- Черт возьми, сейчас Нейлон выйдет вперед, у него самые лучшие резвости за последние... - Алик засуетился, даже встал, чтобы лучше видеть финиш.

Сейчас это должно произойти, сейчас. И действительно, что-то произошло на дорожке...

- Сбоит Нейлон, сбоит Вильда, Нейлон сделал проскачку...

Вот оно и произошло. Заезд окончен, так они и пришли - первой Росинка, за ней Лотос и чуть дальше на корпус сзади Вильда, за миг до этого я почти отчетливо увидел, как они пересекают финишный створ. Алик радуется удаче, чуть не пляшет, а мне совершенно безразлично, даже появилась какая-то усталость, как-будто это я проскакал сейчас эти полтора километра. Народ покидает трибуны, кто идет к кассам, кто - в буфет. Звук переходит в монотонный гул и я перестаю его слышать, странное оцепенение охватывает меня, сижу и наблюдаю, как словно в немом кино перед глазами проплывает масса народа...

- Зацепили дубль и уже имеем пару, только новичок мог додуматься поставить на Росинку, она же чуть ли не в каждом заезде сбоит. Поздравляю, ты прекрасный медиум.

А это, кажется, ко мне, Алик еще что-то говорит по поводу следующего заезда, а я собираюсь с силами, чтобы что-нибудь ему ответить. А люди все идут и идут куда-то. Почему же сижу я? Неожиданно я слышу свой голос, что-то говорящий Алику и лишь несколько секунд спустя понимаю, что именно я сказал.

- Алик, делай сейчас самую крупную ставку, не знаю почему, но чувствую, что все будет именно так, как я отметил. За что больше всего платят?

- Слава, выдача нефиксированная, общая сумма ставок, поступивших в тотализатор, за вычетом 25% в пользу ипподрома, равномерно делится на количество выигравших билетов.

- А обычно за что больше платят?

- Конечно, за дубль, но бывали случаи, когда за пару платили гораздо больше.

- Тогда ставь и на дубль, и на пару, ставь так, как я записал.

- Хорошо, но сейчас будет призовой заезд, а ты отметил первой самую плохую лошадь.

- Ставь на то, что я отметил.

- Ладно, поставлю.

- Возьми несколько одинаковых билетов.

- Хорошо, возьму.

И он пошел к кассам, оставив меня наедине с мучительной мыслью, что меня выследили.

Во втором заезде, как я и предполагал, победил Кларнет, а в третьем Кобза...

Алик суетился, бегал по кассам, и, не дожидаясь, пока выставят официальные данные, прикидывал по кассовым рапортичкам суммы выигрышей, а я лишь сидел и созерцал уходящих и возвращающихся людей. Не знаю, какой силой он заставил меня указать результаты следующих трех заездов, но факт остается фактом, - это ему все-таки удалось. Проставлять результаты остальных заездов я категорически отказался, сославшись на то, что не помню, на что Алик мне ответил длинной тирадой, краткий смысл которой сводился к тому, что мне и не надо ничего помнить, а надо лишь ставить на понравившихся лошадей, что за первые три заезда я отхватил стипендию за два семестра в двух экземплярах и т.д. В конце концов он сдался, оставив себе на игру тридцать рублей, остальные деньги из нашего выигрыша отдал мне и отпустил меня с миром в буфет.

- Ты как хочешь, а я поиграю, - сказал он мне, когда я уже спускался вниз. И проиграл. В предпоследнем заезде он пришел в буфет и взял у меня еще десятку, после чего очень скоро появился опять, несколько разочарованный, и заявил, что без меня ему не везло и он не смог больше выиграть ни в одном заезде. Тогда я вытащил деньги, которые он мне дал за первые три заезда и, поделив их поровну, отдал ему его долю. Он долго упирался, все хотел вычесть из своей доли те сорок рублей, которые он проиграл за то время, что я сидел в буфете, но мне-таки удалось убедить его, что мы все время играли пополам, после чего мы замочили наш успех, и уже в двенадцатом часу разъехались на такси по домам.

И все это время меня не покидала мысль о том, что меня выследили.

Наконец все было готово, и первая линия двинулась вперед. Стоя во второй линии и ожидая команды, я наконец-то смог как следует оглядеться по сторонам. Все вокруг было мне знакомо, и эти оплавленные фундаменты домов справа, и одинокая, совершенно черная стена, казалось бы, чудом висящая в воздухе - слева, и это страшное ущелье между разрушенными домами, которое раньше было улицей. Здесь память работала четко. Я твердо знал, что правее черного бугра идти нельзя - там уже угробились трое тральщиков, впрочем, и слева от бугра не менее опасное место - где-то в выбоинах залегли злые лужи, а чуть дальше и левее притаилась ползучая тень. Проложенная дорога причудливо извивалась на протяжении всех своих трех километров, что по прямой составило бы всего метров восемьсот, не больше, но здесь не ходят по прямой, по крайней мере те, кто желает выжить.

До поворота улицы не больше ста метров, но эти метры многим будут стоить жизни. Первая линия уже сошла с дороги и медленно поползла по пустыне бывшей улицы, останавливаясь, меняя направление - неустойчивая цепь из человеческих существ, в любой момент готовая оборваться. Неожиданно мой взгляд натыкается на знакомую фигуру, уверенно, но чрезвычайно осторожно двигающуюся в составе авангардной цепи. Длинный, да, сомнений быть не могло - это Длинный. Да, не повезло парню - к концу дня авангардная цепь обычно полностью обновляется... Повезло - не повезло, что можно измерить этими категориями в Лагере, где средняя продолжительность жизни не превышает сорока дней. Повезло - это когда ты жив, а во всех остальных случаях тебе уже все равно. А Длинного все-таки жаль, это был единственный человек в лагере, которому я мог полностью доверять...

Вторая линия колыхнулась и пришла в движение, мой взгляд уперся в пустыню улицы, и вдруг знание обо всем том, о чем я так долго и мучительно думал, появилось в моем мозгу, появилось мгновенно, и я сразу понял его предназначение. Стена рухнула и первый блок программы заполнил мое сознание...

- Что ты сказал? - Нина посмотрела на меня, и мне сразу стало понятно, что я действительно что-то сказал, что говорить не следовало. И самое неприятное, что я совершенно не помню, чтобы я что-то говорил.

- Да это так, само вырвалось, я не хотел тебя обидеть, - решил я прозондировать почву не несущей смысловой нагрузки фразой, судорожно пытаясь заставить себя вспомнить, что же я сказал. Ничего не получается, хорошо еще, что рядом с нами еще никто не успел сесть - почти никого нет в аудитории.

- Ты меня не обидел, просто удивил.