Борис Борин - Оранжевая планета

Выехав за город, машина свернула в рощу. Там, укрывшись за высокими деревьями, белело приземистое здание. Машина замерла возле подъезда, над которым трепыхалось голубое; как куртка моего провожатого, знамя. Его пересекал серебряный зигзаг.

Правитель сидел за высоким и длинным, похожим на стойку бара столом. На красной, как помидор, голове ни единого волоса. Он, наверно, немолод, этот Правитель. Треугольные глаза его словно выгорели на солнце — такие они белесые.

Против длинного стола — кресло. С подлокотниками, но без спинки. Когда я усаживался на жесткое сиденье, то заметил, что кресло привинчено к полу. Я не обратил на это внимания…

— Зачем ты, Путник, посетил нас? — спросил Правитель.

Когда он заговорил, я узнал голос, разрешивший мне жить на оранжевой планете.

Я рассказал о вынужденной посадке. Объяснил, что глубоко сожалею, что, защищаясь, изувечил двух роботов.

— Ты разрушил не двух роботов, — возразил Правитель. — Когда ты ушел в город Тув, могучие хотели приблизиться к ракете. Но ты оставил там ловушку: теперь на поляне лежат пятеро бесстрашных…

Верно, уходя, я не выключил детонаторы. Я не хотел лишаться последнего убежища, не хотел найти вместо ракеты искореженную груду металла. Думал, что роботы, получив наглядный урок, не сунутся больше к ракете.

Значит, еще трое. Наверное, они решили, что без меня оружие не сработает, и рванулись в атаку. Бесстрашные железные рыцари. Средневековые идиоты.

— Чем ты хочешь заняться, Путник? — спросил Правитель.

— Я хотел бы встретиться с вашими учеными.

— На планете Экз нет ученых, — последовал надменный ответ.

— Как-нет? — удивился я. — У вас высокий уровень техники. Автомобили, роботы, радио.

— Это создано давно. После победы над Винами и Эдами, когда мы истребили неполноценные расы и племена, ученых не стало. Они больше не нужны планете Экз. Нам не нужны еще более могучие роботы, еще более быстрые машины, еще более громкое радио. Так сказал Верховный Водитель!

Звезды белые и красные, что он говорит! Остановить мысль. Приказать: не смей думать, искать, создавать. Вот почему так несут службу, не зная ни минуты покоя, металлические полисмены…

— Ты напрасно не поверил Ру, — продолжал Правитель. — Она сказала правду. И напрасно усомнился в мудрости Верховного Водителя. Сомнения караются согласно нашим законам.

Ясно. Значит, они подослали Ру. А я, как последний дурак, стал спасать ее от роботов. Все было разыграно: страх и надежда. А я клюнул на наживу, как жадный щуренок.

Правитель службы наблюдения, казалось, читал мои мысли.

— Твоя встреча с работницей Ру случайна. Мы ее не подсылали. Любой, с кем бы ты ни встретился, поступил бы так же. Потому что каждый житель планеты Экз соглядатай. Сначала мы учили рассказывать о соседях. Потом — о друзьях. Затем — о родителях. Правда, мы не сумели добиться, чтобы родители докладывали о детях.

Но это и не нужно. Теперь дети воспитываются в специальных школах становления мыслей. Мы только следим, чтобы у детей были здоровые, нужные Верховному Водителю мысли.

Служба наблюдения правильно воспитала людей. Каждый следит за собой. Обитатели планеты Экз больше не доносят о других. Это — благородные люди с высокоразвитым чувством собственного достоинства. Они докладывают о себе, только о себе, Путник…

Синие губы старика расползлись в довольной усмешке.

— Тебе придется многому научиться здесь, Путник…

Эпоха варварства! Память лихорадочно листала страницы учебника истории. Атилла, инквизиция, Наполеон… Нет, не то. Последняя война. Сумасшедшее лицо фанатика. Косая прядь волос над остекленелыми глазами убийцы. Диктатор одной из стран Европы. Фашизм…

Это случилось в далеком XX веке. Люди тогда уже вышли из эпохи варварства. Они обладали высокой, совершенной техникой. Человек уже летал по воздуху и плавал под водой. Было уже изобретено книгопечатание, радио, ракеты, великолепнейшие сложные машины. Существовало первое в мире рабочее государство…

И вдруг произошло невозможное. Совершенная техника была брошена на истребление людей. Убийцы взлетели на самолетах в небо, убийцы подняли ввысь ракеты и бросили их через Ламанш, начинив взрывчаткой. Убийцы затаились на дне океанов и морей в ожидании жертв.

Радио служило для передачи кровавых приказов, а книги и газеты для оглупления народов…

Неужели это повторилось на оранжевой планете?

Старик не давал времени на размышления.

— Ты отдашь нам свое оружие, Путник, и летучий снаряд.

— Нет, — крикнул я, — никогда!

— Подумай, Путник, — старик даже не повысил голоса. — Может быть, из глупого упрямства тебе придется сейчас умереть.

Я понимал, что это бесполезно, что я не смогу убить человека, но инстинкт самосохранения сработал, и рука рванулась к рукоятке лучевого пистолета.

Надо мной распахнулся люк. Я не успел ни встать, ни отскочить в сторону. Все было рассчитано. Боль обожгла спину…

«Кресло привинчено к полу», — вспомнил я, теряя сознание.

…Черные небеса пролетают за иллюминаторами «Одиссея». Черное космическое небо с алмазными остриями звезд. И вдруг огромный голубой шар заслоняет полнеба. Земля-родина моя, красавица в синем плаще океанов!

Все ближе ее прохладная зеленая кожа с голубыми прожилками рек. Затихающий грохот двигателей. Космодром…

По серым, выжженным плитам бежит к «Одиссею» Мария. А за ее белым платьем неуклюже, как медвежонок, топочет мальчишка. Сын!

А я считал, что больше никогда их не увижу. Мы знали, что «Одиссея» на Земле встретят наши внуки, а может, и правнуки.

Какие там внуки! Теория относительности — выдумка! Ученые ошиблись! Я обнимаю Марию. Я подхватываю на руки сына. Его волосы пахнут солнцем, молоком, хлебом.

Почему я снова в рубке «Одиссея»? Немыслимая перегрузка. Метеоры, дырявя обшивку, врываются в космолет. Словно пули, они проходят сквозь меня. А я еще жив. Вцепившись в штурвал, я веду космолет. К Земле. К Марии. К сыну.

…Холодная вода омывает лицо. Я вижу кувшин, который держит маленькая красная рука. Пятого пальца на этой руке нет.

4. ШКОЛА ОЗДОРОВЛЕНИЯ МЫСЛЕЙ

Оранжевый квадрат пустыни огорожен забором из тонкой проволоки. Ветер пересыпает песчинки, день и ночь шуршит ими на сутулых спинах барханов. Колодезь шахты. Ржавые глыбы руды. Длинные, пузатые трубы место ночлега и отдыха заключенных.

Если быть точным, то надо признать, что слова «заключенный» нет в языке обитателей планеты. Мы именуемся «воспитанниками службы наблюдения». А тюрьма в оранжевой пустыне называется совсем поэтично: «школа оздоровления мыслей».