Гувернор Моррис - Полинезийская «статуэтка»

На открытом месте спрятаться от нее практически не удавалось. Она бросалась за Грейвсом в погоню и бежала рядом, не отставая ни на шаг. А в густой траве теряла ориентировку, начинала метаться и истошно вопить.

Меня она ненавидела и не пыталась это скрывать. Между нами шла, что называется, «холодная война». Она боялась моего влияния на Грейвса, а я опасался того же с ее стороны. Грейвс ласково называл ее Бо и забавлялся ее странными повадками.

Я уже говорил, что Бо отличалась необыкновенной красотой и, казалось, должна была бы обладать Добрым и ласковым нравом. Не тут-то было! Ее поведение совсем не соответствовало милой кукольной внешности. Она могла на лету поймать муху или схватить кузнечика и тут же съесть их с хрустом и причмокиванием. Если я глядел на нее, по ее мнению, слишком назойливо, она, как кошка, прижимала уши и по-черепашьи шипела, оскаливая маленькие острые зубки.

С ней всегда нужно было быть настороже. Даже бедняга Дон понимал это. Он никогда не позволял Бо прикасаться к себе. Если замечал, что она приближается к нему, то старался побыстрее удрать. Он инстинктивно чувствовал, что Бо — существо необычное, не созвучное нашему природному естеству. Думаю, что и Грейвс начал это понимать.

Наконец наступил день, когда на горизонте показался столбик дыма, свидетельствующий о приближении долгожданного парохода. Грейвс устроил салют из своего револьвера.

— Скоро она будет здесь! — восторженно кричал он.

— Точно так, — подтвердил я. — И нам надо немедленно кое-что предпринять.

— Это вы насчет Бо?

Я кивнул.

— У меня, как я думаю, достанет силы на какое-то время — скажем, до тех пор, пока вы и мисс Честер наладите свой быт, — изолировать Бо. А уж потом мисс Честер — о, простите, миссис Грейвс — сама решит, как поступать дальше. К вам же большая просьба: ни слова Бо о моих планах. Я намерен забрать ее к себе на шхуну.

После коротких препирательств Грейвс согласился с моим предложением. Бо не слушала нашего спора, но словно уловила его смысл. Лицо ее исказила страшная гримаса, глаза метали молнии. Но когда она очутилась в моей спальной каюте, любопытство взяло верх. Она обследовала все уголки, осмотрела каждую вещицу. Это и дало нам возможность ускользнуть незаметно и плотно запереть дверь. Через минуту Бо поняла, что оказалась в плену, и разразилась воплем, которому позавидовал бы целый хор мартовских котов.

Грейвс был бледен и выглядел несчастным.

— Давайте поскорее уйдем отсюда! Слушать ее невыносимо. Я чувствую себя просто мерзавцем, — бормотал он. Однако предвкушение скорой встречи с мисс Честер несколько успокоило его.

Бракосочетание совершилось на палубе парохода. Самый старший по возрасту пассажир сопровождал невесту в качестве посаженого отца. Вся корабельная команда, одетая в белое, выстроилась вдоль борта. Любительский хор исполнил свадебный гимн. Все это было приятным сюрпризом для молодоженов, и невеста умилилась до слез. Как и положено в таких случаях, капитан взял на себя обязанности священника и благословил молодых на счастливую и долгую семейную жизнь. Грейвс выглядел как принц в белоснежном костюме, с оранжевой орхидеей в петлице. Мне он напомнил Михаила-архангела после боя с Люцифером.

В заключение капитан пригласил нас на завтрак с шампанским и тортом. Под приветственные крики экипажа Грейвс с новоиспеченной миссис Грейвс уселись в ботик, полный коробок и картонок с приданым, и отплыли к берегу. Когда они ступили на золотистый песок пляжа, матросы трижды прокричали ура, грянул выстрел из сигнальной пушки, и на мачтах взвились флаги расцвечивания.

Что до меня, то глядя на счастливую молодую чету, я испытал щемящее чувство одиночества и тоски. Вернувшись к себе на шхуну, я занялся повседневными, обыденными делами: вычистил винчестер и револьвер, сделал кое-какие записи в блокноте, напечатал несколько фотографий, проштудировал новую, присланную друзьями книгу о растительном мире Океании, где обнаружил ряд ошибок, и решил вместе с Доном побродить по берегу. В маленьком заливчике, где вода была гладкая, как поверхность полированного стола, мы искупались и долго валялись на песке. К заходу солнца вернулись на шхуну и пообедали. Потом я решил заглянуть в спальную каюту, чтобы выяснить, как ведет себя Бо.

Она бросилась на меня, словно разъяренная кошка, и, если бы я не уклонился, быть бы мне искусанным. Тем не менее брюкам досталось. Боюсь, что защищаясь, я действовал довольно грубо. Отлетев, Бо ударилась обо что-то. Я зажег лампу и увидел, что она лежит на полу и таращит на меня глаза, полные ненависти. Я решил потолковать с ней — может, что и поймет.

— Зря стараешься, Бо. Твои укусы меня нисколечко не страшат, поэтому давай-ка выползай из-под стола. Я понимаю, что весьма тебе несимпатичен, да и мне ты не нравишься, и все же нам придется какое-то время прожить вместе. Следовательно, открытая вражда ни к чему. Постарайся вести себя смирно, а я угощу тебя имбирем.

Последнее слово ей, видимо, было знакомо, и она высунулась из-под стола. В кармане у меня действительно завалялся кусочек имбирного корня. Я бросил его на пол. Бо одним прыжком оказалась рядом и жадно набросилась на лакомство. Потом она посмотрела на меня, словно спрашивая: «А с какой стати ты держишь меня здесь взаперти? Ведь я не люблю тебя и хочу вернуться к Грейвсу». Ну как я мог ей все объяснить?

После дня, полного столь разнообразных событий и впечатлений, я почувствовал смертельную усталость. Я бросил на пол подушку — для Бо это целая перина, можно устроиться удобно, с комфортом, — вышел из каюты и запер за собой дверь. Но Бо тут же разразилась таким диким визгом, что, наверное, его было слышно на берегу. Я вернулся и, как мог, постарался успокоить маленькое чудовище. Но она даже не взглянула на меня, уткнулась лицом в ладони и продолжала визжать. Тогда я приподнял ее голову и посмотрел в лицо. Удивительно: несмотря на отчаянный плач, глаза оставались совершенно сухими. Меня это заинтриговало, и я с помощью лупы, которую всегда таскал с собой, попытался поподробнее исследовать их. Да, так и есть: ни капли влаги, слезные железы отсутствуют.

Возможно, я слишком сильно сдавил шейку Бо, рот у нее раскрылся, обнажив ряд мелких, очень острых зубов. И тут мне вспомнился рассказ Грейвса о погибшей островитянке и следах укусов на ее щиколотке… Я пододвинул свечу поближе. То, что я увидел в глубине широко открытого рта, потрясло меня. По обеим сторонам гортани вздувались пульсирующие железы. Я держал в руках не девушку-«статуэтку», а ядовитую змею!..

Я засунул этого крошечного монстра в деревянный ящик из-под мыла, на крышку положил увесистый железный брус. Если честно, то я с удовольствием выкинул бы этот ящик с его опасным содержимым за борт. Однако без согласия Грейвса я не осмелился так поступить.