Михаил Кривич - Над милым порогом

Всю жизнь, до самой пенсии, Дмитрий Степанович считал деньги, большей частью чужие. Он не раз говорил себе - мне просто повезло, что я не попал в летную школу. Мне просто повезло, что бритоголовый не стал дурить мне голову, а сразу определил на вечерние курсы водителей. Правда, у меня всю жизнь не было своего автомобиля, но я иногда ездил на чужих. И что из того, что я так много растерял, пока добрался до шестидесяти, зато теперь у меня есть горбатый...

При этой мысли все былые заботы растворялись в сиюминутной радости. Дмитрий Степанович отпускал руль, руки его расслаблялись, и он лишь слегка, одними пальцами, подправлял рулевое колесо, чтобы машина верно держала дорогу.

На овощной базе картошку перебирала бригада, присланная из шефской организации. Нашему читателю об этом рассказывать не надо, сам собаку съел; но, глядишь, переведут рассказ на зарубежные языки, и посыплются вопросы: как это так? что за шефская организация? Положим, что это за организация в данном конкретном случае, мы все равно не скажем, вывески у нее нет, адрес в справочниках не обозначен; а в общих чертах, что за шефство, как оно выглядит,- это можно.

Представьте себе большой зал, сырой и холодный, в котором стоит - то есть в том смысле, что на полу, стоит всегда, а в том, что не работает,большей частью,- так вот, стоит громоздкая машина, от которой отходят в стороны два заляпанных грязью транспортера. Время от времени подъезжает электрокар - осознали связь с сюжетом? - и сыплет в бункер машины картошку. Приходят в движение транспортерные ленты, неторопливо несут на себе темное месиво с вкрапленными в него картофелинами. Вдоль ленты стоят те самые шефы - большей часть женщины в заношенных пальто, поверх которых самые аккуратные надевают клеенчатый фартук. Руками в резиновых или тряпочных, совсем никудышных перчатках они брезгливо снимают грязь и гниль и швыряют в стоящие рядом контейнеры. Целые же клубни вместе с тем, что брезгливые женщины не успели выкинуть, сыплются в мешок. Его оттаскивают от машины тоже шефы, но не женщины, а мужчины. Мешки отвозят обратно в хранилище, где картошка снова потихоньку гниет и по прошествии времени опять поступает на конвейер. Возможно, некоторая часть клубней попадает также в магазины, но поручиться за это нельзя.

Недобровольные помощники работают кое-как. Хорошо тем, кто курит. Курение вредно для здоровья, но про курящего никто не скажет, что он бездельник: он занят курением. Лишь с Приближением райкомовского уполномоченного - чисто одетого, шумливого, к практическому делу не приспособленного человека - шефы начинают изображать деятельность.

И вот что еще мы обязаны сообщить нашему зарубежному читателю, а может, и отечественному, из числа тех, которые, что называется, не от мира сего. Будучи завсегдатаями баз, мы заметили, что в каждой партии горожан, идущих на переборку овощей и картофеля, находится энтузиаст, которому до всего есть дело. Он хочет отделить зерна от плевел, поставить с головы на ноги, навести порядок там, где властвует хаос. Обычно энтузиаста хватает ненадолго. Осознав тщетность своих попыток, он включается вместе с другими в иррациональную деятельность по раскладыванию и разделению.

В тот день, до которого докатилось наше повествование, на базе тоже оказался энтузиаст - немолодой грузный человек в очках, берете и заляпанной грязью дутой куртке. Он ретиво, с не нужной никому скоростью, оттаскивал мешки и лез к рабочим базы с советами. Его посылали куда принято, однако энтузиаст не сдавался.

Он смазал машинным маслом визжащие шестерни транспортера, оживил умолкший навеки автопогрузчик и, главное, шепнул несколько слов райкомовскому погоняле, после чего тот тихо и навсегда ретировался.

Конечно, если бы мы с вами лезли в чужие транспортеры и давали рекомендации разным начальникам, нас, вполне возможно, могли бы неправильно понять. Но энтузиаст, в отличие от нас с вами, был доктором наук, лауреатом разнообразных премий, завотделом института без вывески. Его авторитет вкупе с манерой поведения оказывали должный эффект на деятелей разного ранга.

К тому же он умел не только распоряжаться, но и работать.

Наладив дело по своему разумению, доктор и лауреат встал к транспортеру и принялся вместе с женщинами отделять годную картошку от сгнившей. К этому занятию, как, впрочем, и всякому другому, он относился серьезно, потому что знал по опыту, что от всякой несуразной малости могут произойти большие неприятности или же, напротив, существенные успехи. Он придирчиво осматривал каждый клубень, который попадал в его цепкие руки, и ни одного испорченного не пропускал.

Набрав в большие ухватистые ладони горсть картофельного мусора, доктор и лауреат отбросил его в контейнер с отходами.

Что-то блестящее соскользнуло с ладони и ударилось со звоном о стенку.

- Ты поосторожней,- назидательно сказал водитель электрокара. В ожидании, пока наполнится контейнер, он стоял рядом и покуривал.- Набросаешь железа, двигатель запорешь.

Электрокарщик склонился над контейнером, вытащил какой-то болт и отшвырнул его подальше.

- Разъясните, товарищ,- обратился к нему лауреат,- вот это, что здесь,оно идет на корм свиньям?

- Будут тебе свиньи жрать такое. Это для технических надобностей.

Чем отличается ученый человек от обывателя? Прежде всего тем, что не пропускает мимо ушей информацию, а откладывает ее в дальних уголках своей лобастой головы, чтобы потом, при удобном случае, использовать в научном поиске. Случай же подвернулся очень скоро. Можно сказать, в тот же день.

После смены доктор и лауреат задержался - ему выписывали справку, которая подтверждала то очевидное обстоятельство, что профессор с бригадой трудились на переборке картофеля. Все уже разошлись, и профессор шел вдоль забора к проходной в одиночестве. Фонари светили скудно, однако вполне достаточно, чтобы разглядеть брешь в бетонной ограде, а за ней - нашего давнего знакомого Дмитрия Степановича, который лопаткой накладывал в ведро картофельную гниль.

Упомянутое свойство ученого подмечать разные факты заставило доктора и лауреата замедлить шаг и присмотреться к действиям незнакомого человека. Разумного объяснения им не находилось, и лауреат, движимый исключительно научным любопытством, осведомился, предварительно сняв ондатровую шапку:

- Прошу простить, если мой вопрос покажется вам неуместным, но для чего вам такая, с позволения сказать, картошка?

Дмитрий Степанович застыл. Он не испугался - не впервой было ему встречать разных людей у пролома в стене, никакого криминала он не совершал, это гнилье все равно на выброс,- нет, он не испугался, а изумился. Уставившись на голову лауреата, Дмитрий Степанович спросил: