Спайдер Робинсон - Жизнь коротка... (Авторское право)

— Появляются новые формы искусства, — заметил сенатор.

— Люди с незапамятных времен пытались создавать новые формы искусства, сэр. Какие из них прижились?

— Мы научимся любить их! Черт побери, да у нас не будет другого выхода!

— Что ж, на какой-то срок это поможет. За последние два века появилось больше нового, чем за предшествующее тысячелетие, — симфония запахов, осязательная скульптура, подвижная скульптура, невесомобалет. Свежие богатые области, и они рождают горы новых авторских прав. Горы конечного размера. Окончательный приговор таков: мы имеем лишь пять чувств.

Но я боюсь не этого, сенатор. Крах наступит задолго до того, как исчерпает себя искусство самовыражения. Веками нас тешила иллюзия, будто мы создаем. Ничего подобного — мы открываем. Неотрывно вплетенные в ткань реальности, существуют комбинации музыкальных тонов, которые воспринимаются центральной нервной системой человека как приятные. Тысячелетиями мы открываем таящиеся во вселенной комбинации, убеждая себя, что это творчество. Творить — подразумевает бесконечные возможности, открывать — конечные… Человеку не легко будет смириться с мыслью, что он открыватель, а не творец.

Она замолчала и сидела так, резко выпрямившись, почему-то ощущая боль в ногах. Потом закрыла глаза и продолжила:

— В сорокалетнюю годовщину нашей свадьбы муж посвятил мне песню. Это была любовь, воплощенная в музыку, только наша — уникальная, интимная. В жизни не слышала такой прекрасной мелодии. Мой муж был на вершине счастья. Из последних десяти произведений пять он сжег сам как вторичные, а остальные отклонило Бюро патентов. Но эта музыка была особенной… Он говорил, что его вдохновила моя любовь. На следующий день он оформил заявку и узнал, что созданная им песня была популярным шлягером в дни его младенчества и предлагалась заново четырнадцать раз с момента первоначальной регистрации. Через неделю он сжег все нотные записи и покончил с собой.

Наступило молчание.

— «Ars longa, vita brevis». Тысячи лет мы успокаивались этой мудростью. Но искусство не бесконечно. Однажды мы исчерпаем его — если не научимся использовать вторично, как другие природные богатства. — Ее голос набрал силу. — Сенатор, этот законопроект нельзя принимать. Я буду бороться с вами! Срок действия авторских прав не должен превышать пятидесяти лет, после чего заявку необходимо стирать из памяти компьютера. Нам нужна селективная добровольная амнезия, чтобы Открыватели Искусства блаженно продолжали работать. Надо помнить факты, а сны… — Она поежилась. — Сны должны на рассвете забываться. Иначе в один прекрасный день мы не сможем заснуть. Человечество делало это тысячи лет — забывало и открывало вновь. Однажды бесконечному числу обезьян просто не останется писать ничего другого, кроме полного собрания сочинений Шекспира. И пусть лучше эти обезьяны ничего не поймут, когда это случится.

Дороти закончила; наступила полная тишина. Ни тиканье часов, ни малейший шорох не нарушали ее.

Сенатор пошевелился в кресле и медленно проговорил:

— Нет ничего нового под луной. Пятьдесят лет я не слышал свежего анекдота… Я провалю законопроект С-896. Более того, — продолжал он. — Я никому не объясню причины своего поступка. С того дня начнется конец моей карьеры, которую я не собирался бросать. Вы убедили меня в необходимости этого. Я одновременно и рад, и… — его лицо исказилось болью, — отчаянно сожалею, что вы объяснили мне причины.

— Я тоже, — едва слышно сказала она.